Морис Дрюон. Проклятые короли

Морис .  Проклятые короли (любое издание)

Нам, людям старого поколения, нет особой нужды восхищаться «Игрой Престолов» и «Песнью Льда и Пламени». Наша «» называлась «Проклятые короли», нашего Джорджа Мартина звали Морис Дрюон.

Из всех «макулатурных» изданий позднесоветского времени книги Дрюона почему-то были самыми доступными и стояли на полках буквально у всех. В результате «Французскую волчицу» я прочел раньше, чем «Трех мушкетеров» или «Одиссею капитана Блада». Школьники безбоязненно брали эти книги с полки и обменивались томами друг с другом, поскольку родители обычно брали эти книги для антуража и редко заглядывали внутрь…

А внутри чего только не было. Голые груди и сплетенные в страсти тела. Гомосексуализм активный и пассивный, а также кары за него в виде железного прута, пропущенного через рог в анальное отверстие. Смертная казнь через кастрацию, выпускание кишок и отрубание конечностей (т.н. «квалифицированная казнь»). Тайные убийства через удушение, отравление пропитанными ядом перчатками в крещальной купели. Сожжение тамплиеров. Избрание пап. Рыцарские турниры и королевские пиры. И невероятные по сложности и безжалостности интриги — борьба ненавидящих друг друга  тетушки и племянника — Маго и Робера Артуа, которая, в конечном счете, разорвет Францию и поставит её на грань гибели в столетней войне. Из адского варева этих шести книг (седьмую, «Когда король губит Францию», в детстве почти никто не дочитывал) московский школьник выходил повидавшим виды, с неплохой подготовкой в области истории Франции, общей политологии, секспросвета и теории заговоров.

О самом авторе в книге почти ничего написано не было и никто толком ничего не знал, кроме того, что это достаточно прогрессивный французский писатель, друг СССР (с французами у нас после Де Голля была дружба). Между тем, Морис Дрюон (1918-2009) — личность неординарная. Как и положено настоящему французу — еврей, чьи предки были родом из Оренбурга. Сын покончившего с собой молодого актера, воспитанный в основном дядей — знаменитым французским журналистом и участником движения Сопротивления Жозефом Кесселем. Вместе с дядей Дрюон написал знаменитую «Песню партизан» — гимн французского Сопротивления, текст которого настолько актуален именно сегодня, что его, пожалуй, следует воспроизвести целиком:

Друг, слышишь ли ты
Мрачный полет воронов
Над нашими равнинами?
Друг, слышишь ли ты
Глухие крики страны,
Которую заковывают цепями?

Эй! Партизаны,
Рабочие и крестьяне
Это тревога,
Этим вечером враг
Узнает цену крови и слез!

Поднимайтесь из шахты,
Спускайтесь с холмов,
Товарищи!
Вытаскивайте из соломы
Ружья, снаряды
Гранаты!
Эй! Бойцы
Берите пули, ножи,
Убивайте быстрее!
Эй! Диверсант!
Внимание к твоей ноше
Динамит!

Это мы разбиваем решетки тюрем
Для наших братьев,
Ненависть нас преследует,
И голод нас гонит,
Нищета…
Есть страны,
Где людям в тепле постелей
Снятся сны
А здесь, видишь, мы
Мы идем, мы убиваем,
Помираем мы.

Здесь каждый знает,
Чего он хочет, что он делает,
Когда проходит…
Друг, если ты упадешь,
Твой друг из тени выйдет
На твое место.

Завтра черная кровь
Высохнет на солнцепеке
На дорогах,
Свистите друзья
В ночи Свобода
Нас слышит.

Понятно, что за таким блестящим началом должна была последовать не менее блестящая история успеха. Так оно и случилось. В 1948 году Дрюон получает Гонкуровскую премию за политический роман «Сильные мира сего». Выходит масса его книг, некоторые из которых, к примеру «Сладострастие бытия», в стыдливых советских изданиях характеризуются как «натуралистические романы». И вот в 1955-60 годах Дрюон буквально взрывает литературный мир шеститомным сериалом «Проклятые короли» — историей распада королевского дома Капетингов от проклятия, наложенного на жадного и жестокого «Железного короля» Филиппа Красивого магистром тамплиеров Жаком Молле, до начала Столетней Войны, едва не закончившейся для Франции крахом.

_73997333_druon-and-book

Основная серия «Проклятых королей» состоит из шести романов:

  1. «Железный король» (Le Roi de fer) (1955)
  2. «Узница Шато-Гайара» (La Reine étranglée) (1955)
  3. «Яд и Корона» (Les Poisons de la Couronne) (1956)
  4. «Негоже лилиям прясть» (La Loi des mâles) (1957)
  5. «Французская волчица» (La Louve de France) (1959)
  6. «Лилия и лев» (Le Lis et le Lion) (1960)

, король-администратор и король скряга создал жестокую налогово-бюрократическую систему, а затем затеял вместе со своим ставленником папой Климентом V процесс тамплиеров — главных банкиров средневековья, присвоив себе бОльшую часть их богатств. Это сейчас мы знаем, что фискальные судороги Филиппа были обусловлены начавшимся с середины XIII века общим экономическим кризисом Запада, больнее всего ударившим по передовой Франции. Процесс тамплиеров был своеобразной формой «государственного банкротства». А в конечном счете экономический упадок в сочетании с переизбытком населения закончились в середине XIV века Черной Смертью.

Но биологическому дефолту всей Франции предшествовал биологический дефолт царствующего дома, совпавший с легендарным проклятием магистра. Сперва довольно молодым умирает сам Филипп, оставляя после себя трех сыновей — Людовика X, Филиппа V и Карла IV. Казалось бы, вполне достаточно, чтобы обеспечить род. Однако незадолго до этого семью сотрясает скандал Нельской башни — жены старшего и младшего принцев Маргарита и Бланка Бургундские, родственницы могущественной графини Маго Артуа подозреваются в супружеской измене. Публично казнят пажей к которым они были благосклонны, а затем тайно гибнут обе неверные жены. Но престолонаследию, тем самым, наносится страшный удар, оказавшийся только самым первым.

Центральная линия «Проклятых королей» — титаническая, не знающая ни жалости ни стеснения в выборе средств борьба между молодым графом Робером Артуа и его тетей Маго, отстранившей его от власти над богатейшим графством вопреки законам майората и опиравшаяся на силу своих связей с королевским домом.

Робер проигрывает суды один за другим и готов ввязаться в любую авантюру, встать на сторону любого из врагов Маго, лишь бы получить желанное наследство. А Маго, чтобы защитить приданое своих любимых дочек, идет на любое преступление.

Робер помогает Людовику Х избавиться от жены-изменницы и заключить новый брак, но Маго убивает сначала самого короля, затем его посмертно родившегося наследника Иоанна, взяв его из купели пропитанными ядом перчатками. Так она прокладывает путь к трону своему зятю Филиппу V, но тот так и умирает от очередной чумы, не оставив наследника. Карл IV, которому влияние Маго долго не давало развестись с Бланкой, в итоге делает это, но тоже не успевает обзавестись наследником и умирает. Усилиями Робера на престол восходит Филипп Валуа. Робер торжествует, теперь-то он уж точно вернет графство обратно, однако оказывается, что и у нового короля связи с Маго сильнее.

На самом деле тут был тонкий политический момент, которого Дрюон почему-то не объяснят. Короли отдали графство Артуа Маго, наследнице Бургундии, нарушив право майората в обмен на включение в королевский домен графства Бургундия — части Священной Римской Империи, которое приносила в качестве приданого дочь Маго — Жанна. Вернуть Артуа Роберу — означало бы возвратить Бургундию Маго, расставшись с частью домена — на это, конечно, никто из тогдашних королей не пошел бы. Поэтому Робер, который получает любые почести, кроме графства, начинает подделывать документы, убивает саму Маго и её дочь Жанну, но в итоге оказывается разоблачен и изгнан из страны.

Фруассар называет изгнание Робера Филиппом Валуа величайшей несправедливостью и неблагодарностью, без которой войны не было бы. По его рассказу преследуя Робера даже в землях сопредельных с Францией княжеств — Фландрии -, Филипп фактически сам загнал его в Англию, где тот начал разжигать из мести огонь династической распри. Важную роль и в истории и в цикле Дрюона играет «Французская волчица», дочь Филиппа Красивого Изабелла, жена английского короля-гомосексуалиста Эдуарда II. Вместе со своим любовником лордом Мортимером (начало их связи описано Дрюоном весьма красочно и натуралистично) Изабелла свергает мужа, казнит его любовника Диспенсера, Эдуарда убивают с крайней жестокостью, а вскоре сыну Изабеллы Эдуарду III надоедает опека Мортимера, того тоже казнят, мать ссылают и Эдуард становится молодым амбициозным правителем. Тут-то при его дворе и появляется дорогой кузен Робер, который провоцирует Столетнюю войну весьма эксцентричной и дерзкой выходкой: он дарит королю цаплю — «самую трусливую птицу, которая пристала самому трусливому королю», который не решается провозгласить права на своё наследство. был внуком Филиппа Красивого по женской линии. Филипп Валуа — только его племянникам. Права Эдуарда были отклонены со ссылкой на мужской майорат, якобы действовавший у Капетингов: «Негоже лилиям прясть».

Конечно, деятельность Робера была не единственным фактором, толкнувшим Эдуарда III к войне, но именно Робер был наиболее энергичным из подстрекателей.  весьма успешно участвал в войне на первых этапах, но внезапно погиб от ран в Бретани, где пытался осаждать города Нант и Ванн.

beureguard

Летом 2013 года в замке Борегар в долине Луары, куда меня привела глава о формах исторической памяти в книге «Время истории» еще одного знаменитого француза — Филиппа Арьеса, я осматривал собранную там галерею портретов 327 исторических деятелей, заказанную в XVII веке владельцем замка Полем Ардье. Тут были и Елизавета I и Тамерлан, и Сулейман Великолепный и Мария Медичи. И вдруг в ряду XIV века передо мной предстал Робер Артуа, скромно забившийся в правый угол — темноватый портрет в самом нижнем ряду. Довольно молодой, безусый и безбородый, совершенно не добродушный толстяк, каким его описывает Дрюон, напротив, это лицо измождено мукой и фанатизмом, вполне уместными при его отчаянной борьбе за свое графство. Представьте себе свои чувства, если бы перед вами внезапно предстал портрет Тириона Ланнистера? Скорее всего, вы бы затерялись ненадолго между реальностями, как затерялся и я, несмотря на то, что был уже подготовлен к встрече с миром Дрюона, побывав в Авиньоне, смотря на портреты упоминаемых у него пап, гуляя по их покоям. Но тем не менее внезапное переживание того, что перед тобой портерт того самого Робера — это весьма специфическое ощущение.

Система персонажей, которых в начале каждой книги Дрюон представляет как действующих лиц, практически героев пьесы, одна из самых сильных сторон «Проклятых королей». Каждый характер очень выразителен, его можно воспринять практически на ощупь, за их судьбами, жизнью и смертями следишь с неподражаемым интересом. Даваемые автором характеристики не только ярки, но и, можно сказать, брюзгливы. Возникает полное ощущение, что он действительно любит и ненавидит своих героев, а потому веришь, что они существуют отдельно от его воображения. Сколько моих сверстников потом чертили генеалогические таблицы французских королей и знати, чтобы разобраться в хитросплетениях родства у Дрюона — мне трудно даже представить. Обращение с историей у писателя, при этом, весьма вольно. Это ни в коем случае не пересказ исторических хроник — напротив, на пороге самой знаменитой из них, грандиозной хроники Фруассара, повествование Дрюона практически замирает, — Дрюон написал к Фруассару своеобразный «приквел».

Отдельно нужно сказать о последней книге цикла — «Когда король губит Францию». Вышедший в 1977 году роман, автор которого к тому моменту успел побывать министром культуры при Помпиду, не имеет никакой сюжетной связи с предыдущими книгами и представляет собой монолог кардинала Перигорского Эли де Талейрана (все совпадения неслучайны), размышляющего в носилках на пути очередной дипломатическом миссии о своей жизни и о бездарном правлении короля Иоанна II Доброго, приступах гнева, казни неугодных рыцарей и поражении при Пуатье, за которым последуют позорный плен короля и парижское восстание Этьена Марселя. Невозможно отделаться от ощущения, что эта книга — злая сатира на современную Дрюону Францию, на посредственность, волей случая оказавшуюся у власти, но, к сожалению, понять большинство намеков нам просто не хватает компетенции, хотя очевидно, что посредственность у власти — это Валери Жискар д Эстен, которому голлисты, включая Дрюона, проиграли в 1974 году. Впрочем, попадись Дрюону на зуб Франсуа Олланд — он бы точно не ушел живым.

Основной текст романа предваряет небольшое и яркое предисловие о роли посредственностей, людей чуждых величия («величие» — ключевой термин в политическом словаре голлизма) во французской истории и периодах упадка. Ряд посредственных королей, едва не сгубивших Францию, заканчивается прозрачным намеком:

Эта череда сменяющих друг друга на троне посредственностей чуть было не уничтожила в средние века государственный строй, исходящий из посылки, что сама природа способна породить в лоно одного и того же семейства держателя верховной власти. Но разве народы чаще выигрывают в лотерее избирательных урн, чем в лотерее хромосом? Толпы, ассамблеи, даже ограниченные группы избирателен ошибаются так же часто, как ошибается природа; Провидение так или иначе скуповато на величие.

Так или иначе, как политическая проза «Когда король губит Францию» стоит еще выше предыдущих шести книг и подтверждает, что Дрюон не напрасно был избран Академиком и, мало того, непременным секретарем Французской Академии. Среди мастеров французской прозы он занимает значительное место — и уж точно Дрюон самый нескучный из французских романистов. Объемистая септалогия прочитывается одним духом.

Мораль Дрюона довольно сомнительна — он ловелас, пантагрэлист, и добродушный, но едкий скептик. Из пап для него лучше всего те, кто любит выпить и поохотиться и больше думает о добром устроении земных дел, а не небесных. Из королей — он временами не скрывает неприязни к «лицемерному» Людовику Святому, хотя и отдает ему должное за установление Правосудия (похожую точку зрения мы потом обнаружим у Жака Ле Гоффа).  Но в конечном счете его идеология — это секулярный извод голлизма: превыше всего Великая , как героиня, осуществляющая свою Судьбу. Тот, кто смог сделать вклад в это величие, кто хорошо трудился, тот и хорош, даже если был мерзавцем или к нему была несправедлива история. Тот кто был ничтожен и заботился только о себе, тому от Дрюона не достается ничего кроме презрения.

Как я уже сказал в начале — «Проклятые короли» были «Песнью Льда и Пламени» нашего поколения. В конце раскрою секрет. Произошло это потому, что источником вдохновения Джорджа Мартина были… именно «Проклятые короли».

«В Проклятых королях» есть всё. Поверьте, Старки и Ланнистеры ничто иное как Капеты и Плантагенеты. Это первоначальная «Игра престолов».

Американский фантаст решил создать своё подражание французскому новеллисту. И нельзя не признать, у него это неплохо  (хотя и несколько затянуто) получилось.  Но оригинала он всё-таки не превзошел.

Цитата:

В трагическую годину История возносит на гребень великих людей; но сами трагедии — дело рук посредственностей.

В начале XI века Франция была наиболее могущественным, самым густонаселенным, самым жизнедеятельным, самым богатым государством во всем христианском мире, и недаром нашествий ее так опасались, прибегали к ее третейскому суду, искали ее покровительства. И уже казалось, что вот-вот для всей Европы настанет французский век.

Как же могло так случиться, что сорок лет спустя эта самая Франция была разгромлена на полях сражений страной, население которой было в пять раз меньше; что знать ее разбилась на враждующие между собой партии; что горожане взбунтовались; что ее народ изнемогал под непосильным бременем налогов; что провинции отпадали одна за другой; что шайки наемников отдавали страну на поток и разграбление; что над властями открыто смеялись; что деньги обесценились, коммерция была парализована и повсюду царила нищета; никто не знал, что принесет ему завтрашний день. Почему же рухнула эта держава? Что так круто повернуло ее судьбу?

Посредственность! Посредственность ее королей, их глупое тщеславие, их легкомыслие в делах государственных, их неумение окружить себя нужными людьми, их беспечность, их высокомерие, их неспособность вынашивать великие замыслы или хотя бы следовать тем, что были выношены до них.

Не свершиться ничему великому в области политической все скоротечно, если не будет людей, чей гений, свойства характера, воля смогут разжечь, сплотить и на править энергию народа.

Все гибнет, когда во главе государства стоят, сменяя друг друга, скудоумные люди. На обломках величия распадается единство.

Франция — это идея, сочетающаяся с Историей, в сущности, идея произвольная, но она с тысячного года усвоена особами царствующего дома и с таким упорным постоянством передается от отца к сыну, что первородство в старшей ветви скоро становится вполне достаточным основанием для законного вступления на престол.

Конечно, немалую роль играла тут и удача, словно бы судьба решила побаловать эту только еще складывавшуюся нацию и послала ей целую династию несокрушимо крепких правителей. От избрания первого Капетинга вплоть до кончины Филиппа Красивого лишь одиннадцать королей в течение трех с четвертью веков сменили друг друга на троне, и каждый оставил после себя потомство мужского пола.

О, конечно, не все эти владыки были орлами. Но почти всегда вслед за бесталанным или неудачливым принцем сразу же вступал на престол, словно была на то милость Небес, государь высокого полета, или же великий министр правил за немощного монарха.

Совсем еще юная Франция чуть не погибла, попав в руки Филиппа I — человека, наделенного мелкими пороками и, как выяснилось впоследствии, неспособного вершить государственные дела. Но вслед за ним появился неутомимый Людовик VI Толстый, которому при вступлении на престол досталась урезанная держава, так как неприятель стоял всего в пяти лье от Парижа, и который оставил ее после своей смерти не только восстановленной в прежних размерах, но и расширил территорию Франции вплоть до самых Пиренеев. Безвольный, взбалмошный Людовик VII ввергает государство в гибельные авантюры затеяв заморский поход; однако аббату Сугерию, правящему именем короля, удалось сохранить единство и жизнеспособность страны.

И наконец, на долю Франции выпадает неслыханная удача, да не одна, а целых три подряд, когда от конца XII века до начала XIV ею правили трое одаренных или даже выдающихся монархов, и каждый восседал на престоле в течение достаточно долгого срока: процарствовали они — один сорок три года, второй сорок один год, третий двадцать девять лет — так, что все их главные замыслы успели претвориться в жизнь. Три короля, отнюдь не схожие меж собой ни по природным данным, ни по своим достоинствам, но все трое на голову, если не больше, выше заурядных королей.

Филипп Август, кузнец Истории, начинает выковывать подлинное единое отечество, присоединив к французской короне близлежащие и даже лежащие не слишком близко земли. Людовик Святой, вдохновенный поборник веры, опираясь на королевское правосудие, устанавливает единое законодательство. Филипп Красивый, великий правитель Франции, опираясь на королевскую администрацию, создает единое государство. Каждый из этой троицы меньше всего думал о том, чтобы угождать кому бы то ни было; прежде всего они стремились действовать, и действовать с наибольшей пользой для страны. Каждому выпало на долю испить полной чашей горькое пойло непопулярности. Но после их кончины их оплакивали куда больше, чем ненавидели, высмеивали или чернили при жизни. И главное — то, к чему они стремились, продолжало существовать.

Отечество, правосудие, государство — основа основ нации. Под эгидой этих троих зачинателей идеи королевства Французского страна вышла из полосы неопределенности. И тогда, осознав себя самое, Франция утвердилась в западном мире как неоспоримая, а в скором времени и главенствующая реальность.

Двадцать два миллиона жителей, надежно охраняемые рубежи, легко созываемое воинство, присмиревшие феодалы, строго контролируемые административные районы, безопасные дороги, оживленная торговля. Какая другая христианская страна могла теперь сравниться с Францией и какая из христианских стран не поглядывала на нее с завистью? Конечно, народ роптал под слишком тяжелой государевой десницей, но он возропщет еще сильнее, когда из-под твердой десницы попадет в слишком вялые или слишком сумасбродные руки.

После кончины Филиппа Красивого вдруг все разом расползлось. Длительная полоса удач в наследовании трона пресеклась.

Все трое сыновей Железного Короля по очереди сменялись на престоле, не оставляя после себя потомства мужского пола. В предыдущих книгах мы уже рассказывали о многочисленных драмах при королевском дворе Франции, разыгрывавшихся вокруг короны, перепродававшейся на аукционе тщеславных притязании.

На протяжении четырнадцати лет четыре короля сходят в могилу; было от чего встать в тупик. Франция не привыкла так часто устремляться в Реймс. Словно молнией сразило ствол капетингского древа. И мало кого утешило то, что корона перешла к ветви Валуа, ветви, но существу, суетливой. Легкомысленные хвастуны, непомерные тщеславны, все в показном, и ничего внутри, отпрыски ветви Валуа, всходившие на престол, были уверены, что им стоит улыбнуться, чтобы осчастливить все королевство.

Их предшественники отождествляли себя с Францией. А вот эти отождествляли Францию с тем представлением, каковое составили сами себе о собственной персоне. После проклятия, принесшего непрерывную череду смертей, — проклятие посредственности.

Первый Валуа — Филипп VI, прозванный «королем-подкидышем», короче говоря, просто выскочка, — за десять лет так и не сумел утвердить свою власть, потому что к концу этого десятилетия его кузен Эдуард III Английский завел династические распри: он предъявил свои права на престол Франции, и это позволило ему поддерживать и во Фландрии, и в Бретани, и в Сэнтонже, и в Аквитании все те города и всех тех сеньоров, что были недовольны новым государем. Будь на французском престоле монарх порешительнее, англичанин наверняка так и не осмелился бы на этот шаг.

Филипп Валуа не только не сумел предотвратить грозящей стране опасности

— куда там, флот его погиб у Слюйса по вине назначенного им лично адмирала, без сомнения назначенного лишь потому, что адмирал ровно ничего не смыслил ни в морских делах, ни в морских сражениях; а сам король в вечер битвы при Креси бредет по полю боя, преспокойно предоставив своей кавалерии крушить свою же собственную пехоту.

Когда Филипп Красивый облагал народ новым налогом, что вменялось ему в вину, то делал он это, желая укрепить обороноспособность Франции. Когда Филипп Валуа потребовал ввести еще более тяжелые подати то лишь для того, чтобы оплатить свои поражения.

За последние пять лет его правления курс чеканной монеты будет падать сто шестьдесят раз; серебро потеряет три четверти своей стоимости. Тщетно старались установить твердые цены на продукты питания, они достигли головокружительных размеров. Глухо роптали города, страждущие от никогда раньше не виданной инфляции.

Когда беда раскинет свои крыла над какой-нибудь страной, все смешивается и природные катастрофы сопрягаются с людскими ошибками.

Чума, великая чума, пришедшая из глубины Азии, обрушила свой бич на Францию злее, чем на все прочие государства Европы. Городские улицы превратились в мертвецкие предместья — в бойню. Здесь унесло четвертую часть жителей, там — третью. Целые селения опустели, и остались от них среди необработанных полей лишь хижины, брошенные на произвол судьбы.

У Филиппа Валуа был сын, но его, увы, пощадила чума.

Францию отделяли еще только две-три ступени от полного упадка и разорения, но с помощью Иоанна II, по недоразумению прозванного Добрым, эти ступени будут пройдены.

Эта череда сменяющих друг друга на троне посредственностей чуть было не уничтожила в средние века государственный строй, исходящий из посылки, что сама природа способна породить в лоно одного и того же семейства держателя верховной власти. Но разве народы чаще выигрывают в лотерее избирательных урн, чем в лотерее хромосом? Толпы, ассамблеи, даже ограниченные группы избирателен ошибаются так же часто, как ошибается природа; Провидение так или иначе скуповато на величие.

Код вставки в блог

Копировать код
Поделиться:


Вы можете поддержать проекты Егора Холмогорова — сайт «100 книг», Атомный Православный Подкаст, канал на ютубе оформив подписку на сайте Патреон:

www.patreon.com/100knig

Подписка начинается от 1$ - а более щедрым патронам мы еще и раздаем мои книжки, когда они выходят.

Так же вы можете сделать прямое разовое пожертвование на карту

4276 3800 5886 3064

или Яндекс-кошелек (Ю-money)

41001239154037

Спасибо вам за вашу поддержку, этот сайт жив только благодаря ей.

Как еще можно помочь сайту