Егор Холмогоров. Куriot/Идиот

Встреча Кураева с Пусси Райот за чайком без блинов — это ужасно глупо и вульгарно.

Ничего кроме агрессивной пустоты за этими плясуньями нет. И Кураев поставил себя с ними на один уровень плясуна.

о. Андрей, несмотря на все экстраваганции его имиджа, всегда представлялся мне человеком Церкви.

Последние две недели он поднял серьезную внутрицерковную проблему.

Очень болезненную и давно уже нарывающую.

Он всполошил разговором на эту тему множество искренне церковных людей, желающих, чтобы этого пятна позора на Невесте без пятна и порока не было.

Некоторые серьезно рискнули своим положением и своим будущим, чтобы поддержать Кураева открыто.

После чего… возмутитель спокойствия отправился собеседовать о злобе православной с символом кощунников и врагов Церкви.

Не в тюрьму, не в колонию, когда Толоконникова голодала, а «на чаечек» к барышням упоенным триумфом и популярностью только что сфотографировавшимся на фоне Ивана Великого и кремлевских соборов с подписью «Angry Birds на фоне крепости со свиньями» (как вы, наверное, в курсе — крепость свиней птичками должна быть разрушена, за что полагаются очки и бонусы).

Зачем встретился? Поругать склонных к репрессиям церковников и «уговорить» их не продолжать акции.

Это называется «на поклон».

Это называется столкнуть всех тех, кто Кураева поддержал, в лужу с отвратительной им грязью.

При этом, разумеется, накрученная общественность, прочитав беседу обнаружит, что ничего особо крамольного в ней отец протодиакон не говорит.

Да и зачем? Жест сделан.

Пусси, конечно, оказались архиуспешным проектом — многоразовой замазкой для любой проблемы и универсальным сливом.

Два года назад надо было слить Болотную — и вот Навальный уже бегает с плакатом.

Теперь понадобилось «прикрыть» тему с голубыми рясами — и вот уже Кураев не обличитель, а дружок пусек.

По факту, этим жестом о. Андрей «кинул» всех тех, кто поддержал его выступления внутри Церкви как принципиальную и церковную позицию.

Одни ждали Аввакума. Другие пугали Лютером. А получился какой-то священник Григорий Петров.

Как внутрицерковная ситуация поднятая им тема тем самым оказалась закрыта: «против голубых в рясах протестуют только фанаты бесноватых пусек».

И здесь возникает вопрос — все те люди, пострадавшие, чьи письма он публиковал — им теперь надевать балаклавы и плясать в знак протеста?

Или о. Андрей просто обменял их по курсу на статус внецерковной медиазвезды?

В качестве внецерковного «похода на РПЦ» в стиле «не мешайте нам реформировать вашу церковь» эта история не представляет интереса совсем.

Всё это уже было и группа вокруг Бондаренко уже изгалялась, и Гельман вытанцовывал.

Кураев, сейчас, сопричтется к хору кощунников и ничего больше.

Его беседа с Толоконниковой и Алехиной на «Снобе» окажется на одной странице с массовым беснованием так называемых экспертов «Дары волхвов — средневековая подделка». Если нужны какие-то другие доказательства благодатной подлинности этой святыни и её духовной силы, то вот после этих бесноватых корч сомнений не остается.

Любопытно, кстати, насколько зеркально повторяется ситуация с принесением Пояса Богородицы. И тогда и сейчас креаклы бесновались.

Странная пророческая судьба постигает уже второй раз мой диалог «Феопомп», посвященный апологии святынь и чуда, — я пытаюсь представить его публике — и тут же в тот же день случается акция пуссирайот.

И тогда и сейчас беснование вылилось в пляску пусек. Тогда пуськи сплясали в Храме — теперь на Кураеве. Прогресс, в общем и целом, налицо. Отец протодиакон принял удар на себя.

Но вот в Церкви своим жестом о. Андрей осознанно подчеркнул правоту всех тех, кто говорил:

«Тихо Надо Сидеть, гнусностями не возмущаться, никакого оздоровления нет и быть не может. Правильно, мол, мочили — и мало еще мочили. Всех вообще надо мочить».

Собственными руками о. протодиакон выдал свидетельство: «Слушайтесь, детки православные Борю Якеменко.  Другие пастыри вам не положены».

Очень жаль…

***

Меня давно уже тревожит смутное подозрение, что оптимальная позиция для сегодняшнего православного — это церковный идиотизм.

То есть минимальное соприкосновение с церковными структурами  — не как Телом Христовым, конечно, — а как с институтом и сообществом (точнее, по факту, сообществами). Поскольку это сообщество является фабрикой маловеров и атеистов.

Когда за три дня два известных поп-попа показали, что ставят «вся церковная» ни во что, что Рождество — пустой звук, что правда церковная — разменная карта, чтобы получить билетик в клуб бесноватых — возникает логичное ощущение, что что-то им такое там тайком говорят, после чего они перестают верить в Бога.

При этом наш, простых христиан, опыт веры в Бога абсолютно внутренне достоверен и оспорен быть не может. Мало того, эти люди раньше верили — причем не во «что-то», а именно в Бога, причем в Бога так, как о Нем учит Церковь.

Но, по неким причинам, опыт предстояния сделал их не ближе, а дальше.

Дело тут явно не в «безблагодатности» РПЦ, — соприкасаясь на расстоянии вытянутой руки мы, однако, удостоверяемся в существовании благодати. Но дело и не только в «личных качествах»  — очевидно, что и шоумены и их опоненты, и возмутители спокойствия и сверхправильные и сверхкорректные представляют собой один и тот же религиозный тип — глубоких неверов, глубоких религиозных релятивистов.

Только одни уверены в том, что гешефт состоит в том, чтобы «дурить голову всей этой поповской чушью» то ли ради личной выгоды, то ли, вспомним аргумент Вольтера, для общественного блага. А другие видят удовольствие в том, чтобы разоблачать условности. «Революционеры» и «охранители» в этом смысле стоят друг друга.

Дело, очевидно, в тяжелой аномии, которая разъедает сейчас абсолютно все социальные организмы, все сообщества на этом географическом пространстве. Социальность изначально поражается вирусом предательства и распада. Всякая социальность — будь то партии, интеллектуальные кружки, приходы или что-то еще. Всякая ценность немедленно подвергается тотальной инфляции.

Видимо сохранить сейчас веру, убеждения, позицию, возможно только будучи идиотом.

Идиотом в греческом смысле слова — то есть живущим наособицу, не встраивающимся ни в какие схемы и не принимающим на себя никаких социальных обязательств.

Пока ты предстоишь перед Богом через Его икону. Пока твои собеседники — святые отцы. Пока храм для тебя это место, где тебе дают причастие, где Святой Дух через батюшек, достойных и недостойных, передает тебе Таинство, — ты можешь верить, причем, иногда, верить полной грудью.

Как только начинается «социальная жизнь», твоя вера и уверенность в невидимом начинают распадаться. И ты начинаешь распадаться вместе с нею.

Ты спрашиваешь Бога: «Господи, где Ты здесь, на этом болоте?» и пытаешься услышать какой-то другой ответ, кроме «Здесь меня нет».

«Христос спит» (свт. Григорий Богослов)

Человеку как социальному животному очень трудно примириться с мыслью, что здесь Бога нет, тем более, что православным христианам, надрессированным проповедью и богословской литературой, очень трудно адаптироваться к попугайской глупости про «Бога в душе».

Но, по факту, сегодня приходится признать, что встретить Бога, раскрыв в одиночестве свой складень гораздо проще, чем в «православном корпусе Наших» или «Обществе христианского просвещения».

Вот на днях только говорил человеку — проблема в том, что сегодня самое опасное место для христианина — это «хороший крепкий приход» с «замечательным батюшкой-духовником» во главе. Это место, где веру можно потерять насовсем.

Видимо сегодня христианину, со всем смирением к иерархии, со всем почтением к ритуалу, таинству и правилам церковной жизни, категорически противясь всякому «модернизму», надо учиться быть идиотом.

Собираться по-двое во Имя Его — семьей.

Беседовать со святыми одному.

Быть одиночкой в толпе.

В толпе к Дарам сейчас легче встретить веру, чем в «православном кружке».

Там вера может быть и неглубокая — как семя при дороге, — но происходит некоторый духовный импринтинг, который не забывается и однажды свою роль сыграет.

Там же где театр Веры-как-Условности — никакой веры на самом деле нет. Это набор самопрезентаций тех, кто хотел бы иметь обертон верующего или церковного человека в имидже.

Будучи идиотом, конечно, легко заблудиться. Зато садясь на Титаник гарантированно можно утонуть.

Учитесь быть идиотами.

Написал это — и, вижу, написал зря.

Сам публичный призыв к идиотизму — уже есть выход из идиотизма.