Егор Холмогоров. С нами БГ

Жаль, конечно, что у меня не получится написать нормальное эссе о Гребенщикове. Это, всё-таки, совсем не мой жанр.

Могу написать только воспоминания.

Мне кажется, что первый раз я узнал о Аквариуме из советского телевидения. Причем не из Музыкального Ринга, а из программы Веселые Ребята. Непонятно, как такое может быть, ведь передачка вышла когда мне было 7 лет и я точно ее не смотрел. Может быть в годы ранней перестройки ее повторяли?

Потом был фильм «Асса». Тут я уже точно знал, что есть такой Гребенщиков, что большинство песен включая старика Козлодоева — его. Одна беда. Они мне совершенно не нравились.

Потом я раздобыл пару пластинок Аквариума, но и они, как назло, были плохие. Это были «Равноденствие» и «Радио Африка». Слушать на них было почти нечего.

Потом был легендарный забойный «Поезд в огне» — с одним из лучших клипов, которые были созданы в этой стране за всё время существования тут клипов.

Это было мощно. Прогрузно и мощно. Хотя такая реакция в очередной раз доказывает, что я натура не поэтическая, но политическая. Сегодня эта песня возвращается, приобретая новый националистический смысл.

Эта земля была нашей,
Пока мы не увязли в борьбе.
Она умрет, если будет ничьей.
Пора вернуть эту землю себе.

Вообще, отношения человека с музыкой напрямую связаны с отношением человека с звуковоспроизводящими устройствами. У меня не было магнитофона. Чуть ли не до 18 лет. Плеер появился немного раньше. Следовательно мои возможности ограничивались в основном тем, что я мог послушать на пластинках, услышать по ТВ или радио.

Потом я пришел в 57 школу, и чуть ли не в первый день моих там занятий меня и одну новенькую девочку, затащил в подсобку Чернозатонский, заведовавший тогда школьной радиосетью и поставил нам «Аквариум». Для Гумклассов 57, где, кажется, Володя Файер составил «Словарь языка Аквариума» — нормальная такая инициация. Я послушал и мне понравилось. Из тех песен, что тогда звучали помню только «Трактористов». Меня, правда, злило, что я знаю кто такой Жан Поль Сартр и даже кто такой Сантана, но дальнейшее «Веаипот» мне неизвестно и я не мог распознать что это. Однако и 57-я как-то не направила меня в сторону «Аквариума».

Но, вообще, в этот период Гребенщиков уже присутствовал вполне актуально в моей жизни, поскольку еще с 1987 я постоянно слушал Бибиси, регулярно Севу и его оборот, и периодически там появлялся Гребенщиков. То он представлял нуднейший английский альбом «Radio Silence», то давали отличную песню «Боже храни полярников» — до сих пор у меня одну из самых любимых.

Боже, храни полярников — тех, кто остался цел,
Когда охрана вдоль берега, скучая, глядит в прицел.
Никто не знает, зачем они здесь, и никто не помнит их лиц,
Но во имя их женщины варят сталь, и дети падают ниц.

Другую, одну из самых-самых любимых, я услышал на ТВ, когда смотрел презентацию дурацкого фильма «Красная роза — эмблема Ланкастеров, Белая роза — эмблема Йорков» (как-то так фильм назывался), там парень остается дома, и то на него нападает Друбич, то поёт Гребенщиков. Так вот, с того концерта «Не стой на пути» — одна из самых-самых моих любимых. Она исчерпывающе выражает сущность философии консерватизма.

Прошлой ночью на площади
Инквизиторы кого-то жгли.
Пары танцевали при свете костра,
А потом чей-то голос скомандовал: «Пли!»
Типичное начало новой эры
Торжества прогрессивных идей.
Мы могли бы войти в историю;
Мы туда не пошли.

Потом был октябрь 1993 и Гребенщиков написал «Московскую Октябрьскую». Вы будете смеяться, но я только в 2009 году узнал, что это такая вариация речи Ахеджаковой. Меня совершенно загипнотизировал образ «А в небе бабы голые летят, на их грудях блестит французский крем, они снуют с бесстыдством крокодилов, гори-гори моё паникадило, а то они склюют меня совсем». Я себе представлял летающих парфюмерных монстров типа Евгении Васильевой и считал, что вопль «Проснись-проснись охрана!» относится именно к ним, а никак не к замученным голодным людям. Может быть БГ сам вложил больше, чем осознал? Он ведь правда — пророк.

Вот где-то только в районе этого момента мне и пришла светло-зеленая кассета, где на одной стороне было Электричество, а на другой — Акустика. Электричество я больше одного раза прослушать не мог, это треш какой-то. А вот Акустика была феерическим впечатлением. Там еще были перепутаны дорожки почему-то и, в результате, вначале шла Песня для нового быта, потом Держаться корней, — в общем это было потрясающее впечатление. Кстати, интересно, что «Держаться корней» я сразу понял в ультранационалистическом смысле.

Они говорят, что губы ее
Стали сегодня, как ртуть;
Что она ушла чересчур далеко,
Что ее уже не вернуть;
Но есть ли средь нас хотя бы один,
Кто мог бы пройти ее путь,
Или сказать, чем мы обязаны ей?..

Но чем дальше, тем будет быстрей;
Все помнят отцов, но зовут матерей;
И они говорят, что у них веселей —
В доме, в котором не гасят огней…
Но, чтобы стоять, я должен держаться корней.

По моему эти два куплета — первое пророческое же издание аутентичного Белого Дискурса — до всякого Галковского и Просвирнина.

И в то же самое, примерно, время, год 1994, наверное, до меня дошел и «Русский альбом». Надо понимать, что это был полный, абсолютный, стопроцентный экстаз. Я правда считаю, что «Никита Рязанский» — это такая тайная «Молитва русских», вместо неактуального «Боже царя храни».

Смотри, Господи:
Крепость, и от крепости — страх,
И мы, дети, у Тебя в руках,
Научи нас видеть Тебя
За каждой бедой…
Прими, Господи, этот хлеб и вино,
Смотри, Господи, — вот мы уходим на дно;
Научи нас дышать под водой…

Почему _это_ не включают на Русских Маршах мне непонятно. Из этого альбома даже не могу сказать, чего люблю, всё люблю. Ну разве что к Елизавете равнодушен. А всё остальное — одним этим альбомом БГ заслужил звание русского национального поэта на все времена. Не знаю где там Пушкин, но он точно перерос Есенина, извините.

Дальше летом 1995 Наташа Холмогорова заработала переводами первых 5 млн рублей. Тогда это было немного, но значительно больше, чем когда-либо мы держали в своей жизни. Себе она купила футболку с Куртом Кобейном и оптимистической надписью: «I hate myself and want to die», а меня отвела в книжный магазин «Скарабей», где я купил в частности (или Наташа купила) книгу Ильи Смирнова «Время колокольчиков» — я до сих пор считаю, что это отличный смысловой анализ, а тогда эта книга была для меня целым откровением и я ясно представил себе место Гребенщикова в культуре. У меня в голове после этого как-то всё утряслось и соотнеслось. Всё-таки я человек текстовой культры.

Как-то одновременно, той же осенью, настало время «Навигатора». Как и «Снежный Лев» — средний такой альбом. Забавный, но не более того. Но слушать это долгими поездками в метро от дома до школы где я преподавал и обратно — было очень даже мило. А уж Таможенный блюз, Йогин и Древнерусская тоска — так это вообще актуальная боевая публицистика. Думаю вчера, в связи с чемоданом, её не вспоминал только ленивый.

У Ярославны дело плохо, ей некогда рыдать,
Она в конторе с пол-седьмого, у ней брифинг ровно в пять,
А все бояре на «Тойотах» издают «PlayBoy» и «Vogue»,
Продав леса и нефть на Запад, СС20 — на Восток.
А князь Владимир, чертыхаясь, рулит в море на доске,
Я гляжу на это дело в древнерусской тоске…

Потом я работал сторожем, а одна барышня дала мне послушать кассету, где были записаны Ихтиология и, кажется, Дети декабря. Ихтиология меня вводила просто-таки в медитативное состояние. Днем, пока все были в офисе, я читал какую-нибудь «Волшебную гору» со статьей Крылова или «Философию Гегеля» Ильина, а вечером, когда я оставался в здании один, я включал Ихтиологию и вышагивал по длинному коридору за панорамными окнами где лежал снег и мела метель и слушал «Ключи от моих дверей», «Рыбу» и особенно «Комнату лишенную зеркал». Это до сих пор одна из внутренне системообразующих для меня песен.

Ведь я думал, все будет честно,
Шелковый шарф на шлем,
Но это битва при закрытых дверях,
Борьба жизни с черт знает чем,

А вот после этого я как-то надолго с гребенщиковской волны соскочил. Связано это, наверное, с тем, что, в очередной раз, произошла смена аппаратуры. Эпоха кассет зкончилась и началось время дисков. А вот на дисках БГ у меня как-то сразу не образовался. А потом шли не очень удачные альбомы, только «Некоторые так» была отличная песня, но мне показалось, что на такое количество шлака одной отличной песни мало. Кстати у меня есть подруга, у которой был ник nekotoryetak — её брак на сегодняшний день самый долгий среди всех моих знакомых. Такой вот забавный парадокс.

Страннее то, что я не оценил «Сестру Хаос» и «Песен Рыбака», хотя сейчас песни оттуда из моих любимейших. Вообще «позднего Гребенщикова» я внезапно оценил с очень большим опозданием. Я много лет с 2003 слишком увлечен был «Мельницей», чтобы вообще замечать что-то еще, кроме разве что классного кинчевского альбома того самого 2003 года. А уже потом, году в 2010, я вдруг открыл для себя позднего Гребенщикова потоком. Это был полный снос крыши: «Трамонтана», «Пабло», «Человек из Кемерово», «Слишком много любви», «Морской конек», «Послезавтра», и даже «Мечи стаканы на стол». Я всё слушал это и в очередной раз убеждался, что он правда пророк. Это же правда круто…

Апостол Павел и апостол Фома
Спорили друг с другом —
Что такое тюрьма?
Один был снаружи, другой внутри;
Победила дружба,
Их обоих распяли,
Слишком много любви

Случилось так, что наша совесть и честь
Была записана у нас на кассетах;
Кто-то принес новой музыки
И нам больше нечего было стирать.

Ниточка порвалась, никак не связать,
И ты кричишь, оттого что не умеешь сказать,
Бог у тебя отец, Родина — мать,
Приличная семья, с них нечего взять…

Еще в 2009 году я не попал на концерт БГ по какой-то благовидной причине и так до сих пор ни разу живого Гребенщикова не видел.

В 2011 в своей статье «Предчувствие Орды» я цитировал БГ как доказательство того, что «Тайный Узбек» уже здесь не только физически, но и метафизически.

И даже если нам всем запереться в глухую тюрьму
Сжечь самолеты, расформировать поезда
Это вовсе не помешает ему
Перебраться из там-где-он-есть к нам сюда

Предпоследним моим переживанием, связанным с БГ, было исполнение Синодальным хором песни «Сокол» (не уверен, кстати, что я слышал её в оригинале) — это что-то из другого измерения.

Последним — недавно услышанный за столом пересказ очередной очень точной песни о Духовных Скрепах. Я её как-то пропустил.

Духовные люди — особые люди.
Их сервируют в отдельной посуде.
У них другая длина волны
И даже хвост у них с другой стороны.

Если прийти к ним с насущным вопросом,
Они могут выкурить тебя с папиросом.
Ежели ты не прелюбодей,
Лучше не трогай духовных людей.

Так оно всё и есть.

Для меня БГ — это органическая часть моего культурного опыта, культурного багажа, без коего я был бы так же нелеп, как грек не знающий, к примеру, Гесиода.

Для нас всех Борис Гребенщиков — это одно из немногих подлинно русских, подлинно национальных явлений в нашей современной культуре. Поясню двойное понятие русский и национальный. Русский — значит органически опирающийся на русскую этническую, культурную, фольклорную традицию, следующий основным этнопсихологическим паттернам русских. Национальный — значит реализующий этническое начало в своем творчестве в формате национальном, то есть на высоком уровне, держащемся мирового культурного стандарта и претендующем на представительство в мировом сообществе культур. Вот у БГ одного из немногих органическое соединение и русскости и национальности. И это при всем его культурном и даже религиозном плюрализме.

Спасибо Тебе, Господи, за то, что он есть!.