Византия

События последних двух недель – ожесточенные ментально-мировоззренческие конфликты вокруг православных святынь, споры о месте России в Европе или вне Европы, в составе Западной цивилизации, или вне её, или в противостоянии с нею (не забудем еще и о том, что Европа и Запад – не одно и то же), выявили характерный факт – русское общество очень плохо знало и знает византийскую составляющую, византийский контекст нашей русской культуры и русских форм осуществления цивилизации. Отдельные робкие попытки изменить ситуацию – фильмы, научно-популярные книги, происходящие иногда выставки и культурные или религиозные «перформансы» принципиально ситуации не меняют. Между тем, как будет подробней показано ниже, «византийская недостаточность» неизбежно оборачивается для русских культурной лоботомией. Между тем, как отмечал еще А.С. Хомяков: «Говорить о Византии с пренебрежением — значит расписываться в невежестве».

Устранение этого невежества, пробуждение, по крайней мере вкуса к Византии – задача вполне насущная. Поэтому автор и решился составить на основании, отчасти, более ранних своих текстов, отчасти новых не публиковавшихся прежде размышлений (особенно это касается последних двух разделов) этот очерк, к которому приложена краткая сетевая библиография. Ни в коем-случае не претендуя на звание не то что специалиста, а хотя бы образованного дилетанта, автор считает этот очерк небесполезным. Отчасти потому, что у него отсутствует специалистское пренебрежение к читателю, он испытывает желание заманить читателя в интереснейший исторический и культурный мир византинизма.

 

Истоки «черного мифа»

Существует широко распространенный миф, что на Западе всегда презирали Византию и считали её пространством дикости и упадка. Ведь именно такое мнение господствовало в XVIII-ХХ веках и кочевало из книги в книгу. Каждый автор, даже писавший о Византии благожелательно, считал своим долгом обязательно посвятить несколько страниц её слабостям и причинам падения. А русские «западники» непременно воспроизводили в своих текстах штампы о растленной и презренной Византии: «Повинуясь нашей злой судьбе мы обратились к жалкой, глубоко презираемой Византии за тем нравственным уставом, который должен был лечь в основу нашего воспитания» (П.Я. Чадаев).

Но, на самом деле, это очень поздний взгляд. В XIXIIIвеках на латинском Западе относились к Византии с завистью и ненавистью, как к прекраснейшему месту на земле, в которое очень хочется попасть и которое очень хочется ограбить. Именно это и сделали крестоносцы в ходе 4 крестового похода. Впрочем и тогда у Данте в чертогах рая появляется император .

costm_apolo_LXIVВ Италии эпохи Возрождения на Византию смотрели как на источник всякого знания и премудрости. Как на место, откуда прибывают бежавшие от турок гуманисты с рукописями никогда прежде не читанных в оригинале философов, историков, античных трагиков. Ведь именно , а не средневековые западные монахи, спасла античную цивилизацию. Большинство произведений великих греков – Платона, Аристотеля, Плотина, Эсхила, Еврипида, Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Плутарха сохранялись в Константинополе и дошли до нас в полном виде. Напротив, латинские сочинения римских авторов, хранившиеся на Западе, дошли до нас лишь частично – Тит Ливий, Тацит, Саллюстий, даже Цицерон. Парадоксально, но факт – более молодую римскую литературу мы знаем хуже, чем более старую греческую.

Во Франции времен расцвета классицизма и абсолютизма царил настоящий культ Византии. Еще Людовик XIII– выдающийся полководец и композитор, почему-то представленный в романах Дюма ничтожеством, собственноручно перевел с греческого наставления диакона Агапита императору Юстиниану о добром правлении. При его сыне Людовике XIV королевская типография начала выпуск роскошно изданной многотомного собрания произведений греческих историков, до сих пор сохраняющей местами свое научное значение. В предисловии к серии её издатель Лаббе писал об «удивительной по количеству событий, привлекательной по разнообразию, столь замечательной по прочности монархии».

Ни о каком «упадке и разрушении», как видим, речь не шла. Напротив,  Византию воспринимали как образец удивительно крепкой и долговечной монархии. Как ни странно, именно любовь к Византии при Версальском дворе и стала причиной «дурной репутации», созданной этой империи впоследствии. Начав войну с абсолютизмом просвещенцы развернули настоящую клеветническую кампанию против Византии, представляя её как «позор человеческого ума» (Вольтер) — общество убожества, упадка, разврата и дурного управления. Били по Юстиниану, чтобы попасть в Короля Солнце.

220px-Edward_Gibbon_by_Henry_Walton_cleanedЭтими идеями просвещенцев и вдохновлялся Эдуард (1737-1794) когда сочинял свою «Историю упадка и разрушения Римской Империи». Вообще-то сначала Гиббон хотел написать именно историю Рима, а заодно показать, что очень вредно для здоровья государств. Затем он увлекся и решил на конкретном примере Византии продемонстрировать до чего доводит принятие Христианства. И, разумеется, тысячелетняя Византии превратилась у него в саркастическое нагромождение всевозможных ужасов. При этом надо учитывать, что Гиббон был прекрасным писателем, но очень плохо знал греческий язык. Поэтому он бойко пишет до 518 года, пока списывает из «Истории императоров» Тиллемона – крупнейшего церковного историка XVII века. А всё дальнейшее описано Гиббоном после разбора труднопонятных текстов буквально «по слогам» и со множеством ошибок.

Так что черный миф о Византии имеет сравнительно недавнее происхождение и основан частично на антихристианских и антимонархических предрассудках деятелей эпохи просвещения, частично на недостаточной лингвистической грамотности и научной подготовке.

Есть, впрочем, и еще одна причина, более глубокая. Отчасти в таком отношении виноваты сами византийцы, прежде всего – византийские историки. Историческая наука лишь в ХХ веке начала выходить из под обаяния позиции первоисточника. Обычно, если древний и средневековый историк талантлив, его оценки и характеристики принимались исследователями без серьезной критики.

 А, к несчастью для византийцев, у них существовала богатая и развитая традиция критики собственных правителей, совершенно не присущая ни грекам и римлянам (за исключением Тацита), ни западноевропейским хроникерам, ни, к примеру, русским летописцам. Византийцы имели склонность рассматривать своих правителей пристально, как сквозь увеличительное стекло, и с недоброжелательством. А уж если к этому прибавлялась еще и клевета, то репутационный удар жертвам подобной историографии наносился страшный.

d26m

Михаил Пселл с императором Михаилом VII

Особенно большую роль в самодемонизации Византии сыграли два выдающихся историка. Прокопий Кесарийский с его «Тайной историей» – которую современные исследователи довольно единодушно рассматривают как собрание недостоверных бабьих сплетен, но которая на столетия определила репутацию великого императора Юстиниана.  И, особенно, Михаил Пселл, с его «Хронографией» – он ярко и в мельчайших подробностях описал период упадка Византии от смерти Василия Болгаробойцы до воцарения Алексия Комнина, и без того невеликая эпоха приобрела под его язвительным пером характер прямо-таки оранжереи гнили и упадка. При этом Пселл, однако, не счел нужным слишком подчеркивать, что он сам был активным участником этого распада. Именно его интриги привели, к примеру, к отречению от престола Исаака Комнина – выдающегося полководца, обещавшего стать выдающимся императором. Отречение Комнина привело к проигрышу греками битвы при Манцикерте и покорению Малой Азии турками сельджуками – это был смертельный удар Византии.

 Были, конечно, и редкие исключения. Принцесса Анна Комнина написала великолепную книгу о своём отце Алексии Комнине – «Алексиаду», где император выведен безупречным героем, события значительны, люди благородны, подвиги великолепны. Эта книга — уникальная возможность заглянуть в другую Византию. Но, возможно, дело в том, что её писала женщина, который не был присущ характерный для греческих мужчин этой эпохи желчный и скептичный ум, мстивший за придворную лесть приватными обличениями.

Так или иначе, наш образ Византии нуждается в очистке как от «гиббоновщины», так и от характерной для самих византийцев излишней желчности.

 

Что такое Византия

 

800px-Istanbul.Hagia_Sophia075

Императоры Юстиниан и Константин подносят Богоматери модели Св. Софии и Константинополя. Мозаика Св. Софии.

Патриарху российской византинистики Г.Г. Литаврину принадлежит замечательная формула, которой он подвел своеобразный итог своих многолетних исследований Византии:

 «Теперь я склонен больше интересоваться вопросом не о том, почему империя погибла, а о том, где она черпала силы, чтобы в течение тысячелетия противостоять обстоятельствам, находясь почти непрерывно в экстремальных условиях».

И в самом деле — тысячу с лишним лет, с 11 мая 330 года по 29 мая 1453 в Восточном Средиземноморье существовала великая империя, наследовавшая Римской Империи Цезаря Августа (эта последняя как державный геополитический организм просуществовала лишь шесть столетий, а «официально» — пять). Почти все это время (с перерывом лишь 1204-1261) столицей и символом империи как целого был Новый Рим (Nea Roma), или, по-гречески, просто Град (Πόλις).

Из тех государств, которые возникли одновременно с Византией на развалинах Римской Империи не дожило до XV века ни одно. Многие могущественные империи, например — Арабский Халифат, империя Карла Великого, империя Чингисхана, возникшие позже Византийской и частично её потеснившие, уже сошли в могилу, а Град всё еще стоял, пусть и не в прежней силе, но в прежнем необычайном великолепии.

799px-Bizansist_touchup

Византийской империей, существовавшая все это время держава никогда не называлась, это имя придумали европейские ученые. Но, не совсем безосновательно — на том самом месте, где был построен Константинополь до этого много столетий существовал греческий город Византий. И византийские писатели, прежде всего историки, которые в своих сочинениях ориентировались на древние, античные образцы, очень часто называли и столицу империи «Византием», и жителей её «византийцами», так же как русских, например, они обычно именовали «тавроскифами», печенегов – «скифами», венгров – «гуннами» и так далее… Поэтому жители империи, если бы прочли сейчас слово «Византия» в общем-то поняли бы о чем речь.

Но сами они себя называли «ромайой», «ромеи», что означало «римляне». Имелось в виду, что Византийская империя с центром в Константинополе является даже не продолжением великой Римской Империи, а той же самой империей, попросту сменившей столицу. Конечно, ромеи на протяжении большей части своей истории обычно не знали латыни, бывшей официальным языком римлян, категорически не принимали язычества, лежавшего в основе римской цивилизации, но все это ничуть им не мешало. Западноевропейцев они именовали «латинянами» или «франками» и за «римлян» их не считали, что было совершенно справедливо, поскольку на Западе в основном жили потомки варваров, разрушивших Римскую империю и все её культурное наследие. В то время как на территории Византии по большей части все-таки жили потомки граждан Римской империи, как она существовала при Константине.

 Этнически ромеи были очень неоднородны — там были и потомки перебравшейся на запад римской аристократии, и греки, — именно греческий язык был в империи официальным, и сирийцы, и армяне, игравшие империи очень большую роль, и славяне, роль которых также была существенна, и выходцы из западной и северной Европы. Но большинство граждан империи объединял один общий признак — это исповедание православной христианской веры.

Hagia_Sofia_Jesus_Christ_between_King_Constantine_IX_and_Queen_Zoe.sized

Византийцы не могли даже представить себе что значит «отделение Церкви от государства». Для них это прозвучало бы как «отделение души от тела», то есть смерть. Они верили, что мистическое Тело Христово — православная , и Ромейская империя полностью или почти полностью совпадают. Любой православный христианин, где бы он ни жил — ромей, а любой ромей должен быть православным христианином. Подобно тому, как у человека есть материальное, вещественное тело, которое является такой же значимой нашей составляющей, как и душа, византийцы верили, что и у Церкви есть материальное, вещественное тело — империя и это тело так же как и душа призвано соединиться с Богом. Ведь Сын Божий, пришедший на землю и воплотившийся, был не призраком, а живым человеком из плоти и крови. Для византийцев не было ничего более отвратительного, чем какие-то сомнения в действительности воплощения Христа. И они считали, что именно Господь Иисус Христос является подлинным главой владыкой и Церкви и Царства (Подробнее см. мою статью «Византизм как идея» а еще подробней – в цикле очерков «Византийский догмат» чч. 1 | 2 | 3 | 4 | 5 )

А на земле, как постепенно сложилась теория, выраженная в законодателном трактате «Эпанагога», составленном святым патриархом Фотием. Слугами главы Церкви и Царства — Христа являются император, заведующий материальными, мирскими делами, и патриарх Константинополя, который должен не только заведовать делами духовными, но и быть своеобразной совестью империи, являть собой образ живого Христа, и обличать всякую неправду. И в самом деле, лучшие византийские патриархи не раз и не два восставали с протестом против неблагочестивых и несправедливых поступков царей и добивались от могущественных владык покаяния. Например, тех царей, которые приходили к власти путем заговора и государственного переворота Церковь всегда принуждала к очень жесткому публичному покаянию, без которого их власть священной не считалась.

0f01e5d836a5af0c7d831e27801ed4f2_w220_h220_cpВизантия была монархическим государством, императору или, по-гречески, василевсу, принадлежала практически абсолютная власть, хотя византийцы и не одобряли тех царей, которые считали, что они выше законов. Однако наследственность власти устанавливалась в Византии с большим трудом. Византийцы считали, что власть должна принадлежать достойнейшему и тому, кому хватит смелости и силы, чтобы удержать её. Поэтому постоянной реальностью жизни Византии были государственные перевороты и заговоры. Хотя и жители Константинополя, и армия, и Церковь хранили искреннюю верность потомкам великих и славных царей и на какое-то время устанавливались достаточно устойчивые династии — Македонская династия — 6 поколений, династия Комнинов — 4 поколения, династия Палеологов — 6 поколений. При этом ближе к концу империи династический принцип устанавливался все более прочно. Когда в середине XIV века исключительно талантливый человек Иоанн Кантакузин (1347-1354) попытался стать императором, то, в конечном счете, большинство народа его не поддержало и он вынужден был постричься в монахи — хотя, возможно, этот выдающийся военачальник и вместе с тем замечательный историк и православный богослов, смог бы придать угасавшей империи новый жизненный импульс.

В отсутствии у византийцев династической системы была и их сила и их слабость. Сила, потому что когда империя сталкивалась с новыми неожиданными обстоятельствами, она всегда могла ответить на них сменой династии и выдвижением сильных правителей из народа. А многие новые императоры выдвигались нет только из аристократов, но и из простых солдат, придворных конюших и так далее, ценили человека по таланту, а не по месту в социальной иерархии, ведь каждый человек в одинаковой степени был христианином. Но, с другой стороны, атмосфера заговоров и переворотов не способствовала стабильности, в самый неподходящий момент Византию начинали раздирать гражданские войны и мятежи, в которых участвовали и гибли лучшие полководцы со своими армиями. Это было для империи серьезной потерей — ведь она непрерывно воевала.

Византия в свою эпоху была настоящим факелом культуры и цивилизации для всего мира. Константинополь был богатейшим и красивейшим городом во вселенной. Поля были ухожены, земли плодородны, византийская золотая монета — солид, была надежнейшей твердой валютой во всем мире. А вокруг империи царили настоящий упадок и крах. Большую часть времени её существования у соседних народов царила анархия — и на Западе, захваченном варварами, и на востоке, где после гибели персидской империи установился арабский халифат, а затем и он рухнул под ударами диких турецких племен из глубин Азии. Лишь к концу Византийской истории в Западной Европе начался некоторый культурный и политический подъем и европейцы постарались убрать Византию как конкурента и воспользоваться её богатствами.

f0e586d0e66b

Соответственно византийцам приходилось непрерывно воевать. В каждые сто лет на войны приходилось восемьдесят. Византия то наступала, как в VI веке при святом императоре Юстиниане Великом (527-565), покорившем Италию, Северную Африку, Испанию и избавившем тамошних православных от гнета еретиков-ариан. То следовали страшные потери, как в VII веке при императоре Ираклии (610-641), после того, как он подался ереси монофелитства. Пока этот император сохранял верность Православию ему все удавалось и он одерживал блестящие победы над Персидской империей. Но стоило ему поддержать еретиков, как арабы мусульмане пришедшие из пустыни всего за несколько лет захватили Сирию, Египет, Африку, едва не дошли до Константинополя.

При императорах-иконоборцах в VIII веке Византия утратила большую часть Италии. Династия Каролингов положила начало новому Западу, который стал, в конечном счете, могильщиком Византии. Иконоборческий кризис вообще был центральным формативным событием византийской истории, решением вопроса о той или иной идентичности. Превратится ли Византия в человеческую империю, исповедующую Христианство в еретической, иконоборческой форме, или сохранит верность идее богочеловеческой империи, в которой икона соединяет  одном пространстве два порядка бытия – священный и мирской.

tMk51_I6678

Икона «Торжество Православия». Торжество иконопочитания. Богоматерь «Одигитрия», святые цари и мученики и исповедники иконопочитания

Победила, как мы знаем, богочеловеческая альтернатива иконопочитателей. Помимо прочего, это означало, что Церковь как общество отстояла, ценой крови мучеников и страданий исповедников, свои права и свой голос в борьбе с императорским деспотизмом. Православным государям Македонской династии в IX и X веках удалось укрепить позиции империи в Италии, отнять у арабов остров Крит, отвоевать значительную часть Сирии. Началась впечатляющая духовная экспансия Византии в славянский мир благодаря просветительской миссии святых братьев Кирилла и Мефодия и Патриарха Фотия.

1747Святой Патриарх Фотий (858-867, 877-886) – это одна из центральных фигур византийской истории, да и вообще истории Европы. Это был образованнейший человек своего времени в самом буквальном смысле – он прочел больше книг, чем кто-либо в то время на планете, а значительную часть их описал и охарактеризовал в своем «Мириобиблионе». Богослов, философ, оратор, историк, библиофил, литературный критик, наконец энергичный церковный и государственный деятель, вынужденный непрерывно сражаться с врагами, пытавшимися лишить его патриаршества.

Случилось так, что Патриарх Фотий обозначил две линии, определяющие дальнейшие историю Европы.

Во-первых, он оказал энергичное сопротивление экспансии римских пап в византийские дела. «Фотианская схизма» обозначила расхождения католицизма и православия (точнее папизма и византизма). Два культурных сообщества, особенно западное, начали самоопределяться через отрицание другого. Запад как Запад никогда бы не появился, если бы Фотий не обозначил его пределы. Запад от Фомы Аквинского и Данте до Гёте и Джона Леннона – это ответ на брошенный фотианским византизмом вызов, на отторжение Запада от византийской модели образованности.

Во-вторых, именно Фотий обозначил выбор Византии в пользу Севера. Крещение Болгар, хазарская и моравская миссия св. братьев, наконец – первое крещение Руси, установка на интеграцию далеких северных варваров в пространство византийской цивилизации – всё это прямые или косвенные плоды деятельности патриарха Фотия. И православный мир, прежде всего Россия, в своей несводимости к Западу, это именно заслуга патриарха Фотия.

Начавшийся с патриарха Фотия и императора Василия Македонянина (867-886) период – это апогей византийской цивилизации. Эпоха внешних военных успехов – особенно при императорах Никифоре Фоке (963-969) и Иоанне Цимисхии (969-976), далеко раздвинувших границы Империи во все стороны. Эпоха интенсивного культурного творчества при императоре Льве Мудром (886-912) и энциклопедического собирания знания при его сыне Константине Багрянородном (945-959). В этот период Царьград – настоящий центр мира, куда устремлены франки, болгары, русские, арабы, персы, чтобы восхититься и позавидовать.

attach.aspЗнаменитый император Василий II (976-1025), прозванный «Болгаробойцей», — тот самый, сестра которого Анна вышла замуж за крестителя Руси князя Владимира, разгромил угрожавшее Византии на севере болгарское царство, причем сделал это с невероятной жестокостью — отрубал десяткам тысяч пленных руки, выкалывал глаза. Тут-то и проявились свойства специфической византийской гордыни — болгары были уже больше ста лет православным народом, обладавшим высокой культуры. Один из болгарских царей – Симеон (885-927), даже мечтал взять Константинополь и самому стать византийским императором. И вот этого-то византийцы болгарам не простили. Для них православный, который не признает главенства империи, казался как бы и не православным вовсе, почти еретиком. Сначала византийцы натравили на христиан-болгар язычника русского князя Святослава, который их разгромил, потом выбили из Болгарии самого Святослава и подговорили печенегов его убить и, наконец, жестоко покорили всю Болгарию. Жестокая расправа над болгарскими воинами, впрочем, рассматривалась с официальной точки зрения как месть за жестокие убийства теми византийских воинов.

pgraynq_i_aleksios_komnenos_1

Алексей Комнин

 И вот, наверное, за этот грех при приемниках Василия II империя начала приходить в упадок. На территориях, которые прежде защищала Болгария, появились те самые печенеги, и начали византийцам жестоко досаждать. С другой стороны, из Азии, пришли турки-сельджуки и разгромив византийцев в битве при Манцикерте (1071) захватили большую часть Малой Азии, нынешней Турции. В Сицилии и Южной Италии высадились северные разбойники, называвшиеся викингами или норманами и начали захватывать оставшиеся у византийцев земли. В этот критический момент пришла новая династия — династия Комнинов. Алексей Комнин (1081-1118) отбил удары норманнов, разбил печенегов, потеснил турок-сельджуков и очень грамотно использовал начавшиеся с Запада Крестовые походы — крестоносцы завоевали много земель не только для себя, но и для византийцев.

Однако отношения между Византией и поднимавшейся западной Европой были не простые. Европейцев вдохновляли римские папы, которые решили, что именно им принадлежит и священная и мирская власть, что они являются единственными непогрешимыми глашатаями воли Христа. Для Византийцев, считавших, что никто конкретно из людей, но только вся Церковь как целое имеют монополию на истину, папизм был совершенно неприемлем. Византийцы считали, что иной раз и вся вселенная может ошибаться, а прав будет один простой монах, который станет мужественно защищать истину. И тогда все-таки история повернется и те, кто отрекся от правды, вернутся к ней вновь. Неприемлемы были для византийцев и идеи пап, что им якобы принадлежит светская власть, подобное смешение духовного и мирского им казалось недопустимым. В итоге между римскими папами и византийскими императорами и патриархами произошел разрыв и западная и восточная церкви пошли своим путем.

Между латинянами и византийцами начали нарастать отчуждение и ненависть, тем более, что обитателям Запада очень хотелось поживиться богатствами Византии. В 1185 году сицилийские норманны взяли город Фессалонику, второй по значению в Империи, и то, что они там творили ужаснуло византийцев. Варвары убивали не разбирая мужчин, женщин и детей, не щадили священников, насиловали всех подряд, срывали украшения со святых икон, а сами иконы топтали, сажали проституток на алтари святых храмов и заставляли их плясать, изгоняли людей из домов и обирали их до нитки, пытали всех обеспеченных людей, вымогая у них богатства, разъезжая по улицам просто ради смеха дергали греков за длинные по византийскому обычаю волосы, священное миро, которое источали мощи святого мученика Димитрия Солунского, использовали для того, чтобы смазывать свои сапоги, входили в православные церкви во время службы и начинали передразнивать священников собачьим лаем….

На этот раз варваров удалось прогнать, но западное стремление поживиться византийскими богатствами никуда не девалось. Как писал византийский историк Никита Хониат:

«Проклятые латиняне считают чуть ли не раем страну, в которой нам досталось жить и собирать плоды, до безумия влюбленные в наши блага, они стараются всячески сделать нам зло… привыкшие ходить с гордо поднятой головой… они обыкновенно смеются над нашим смирением, а мы, презирая их гордость, хвастливость, спесь и надменность, наступаем на их поднятую кверху голову и доселе попираем её силой Христа, дающего власть наступать на змей и скорпионов без всякого вреда».

Этой враждой воспользовались венецианцы, жители города Венеция, который некогда входил в состав Византийской империи, пользовался крупными торговыми привелегиями и на этом приобрел свои богатства, заложившие основу для развития мирового капитализма. И вот теперь, лишенные многих привилегий, венецианцы затаили злобу и решили Константинополь сокрушить — они уговорили рыцарей, отправившихся в четвертый крестовый поход завернуть по дороге в Константинополь, и захватить его — якобы для незаконно свергнутого византийского императора. Когда город был захвачен, то латиняне навязали этому императору совершенно невыполнимые условия, он должен был им в награду выплатить огромные суммы. И когда византийцы платить отказались, латиняне в 1204 году взяли город еще раз и начали разнузданный грабеж и насилия, — повторились еще раз описанные ужасы оккупации Фессалоники.

Dorduncu Hacli Seferi

Однако вот что интересно, взятие Константинополя не только не сокрушило Византию, но и вызвало необычный подъем духа и патриотизма. У византийцев поубавилось спеси, они стали более дружелюбно смотреть на другие православные народы, огромную роль начали играть патриархи, обладавшие среди православных всего мир большим авторитетом, поубавилась и спесь корыстного столичного чиновничества. И вот через 57 лет после захвата Константинополь был освобожден.

3paleolПравда вошел в него не представитель династии Ласкарей, отвоевавшей большую часть империи у оккупантов, а свергший ее Михаил Палеолог (1259-1282), — человек талантливый, яркий, но, в каком-то смысле, роковой для Византии. Он был очень тонким политиком и дипломатом. Например, он проспонсировал знаменитую «Сицилийскую вечерню» (30 марта 1282) – восстание в неаполитанском королевстве против Карла Анжуйского, который носил титул латинского императора Константинополя и хотел Византию завоевать. По удару звонившего к вечерне колокола, с лозунгом (как гласит легенда): «Morte Alla Francia, Italia Anela!» (MAFIA) сицилийцы перебили большинство французов. Остров перешел под власть королей Арагона и о крестовом походе на Константинополь анжуйцы могли забыть.

Начав свое царствование с преступления, ослепления последнего представителя династии Ласкарей, Палеолог внес смуту в Церковь, подписав… соглашение об объединении с Римом и признании Римского Папы главой Церкви. Это была вещь совершенно немыслимая — после всего того, что сделали латиняне, самым абсурдным, чего можно было ожидать от византийцев, было подписание таких соглашений. И однако Михаил Палеолог пошел на этот абсурд, не страшась даже отлучения от православной Церкви. Ничем ему это не помогло, поскольку римские папы его тоже отлучили. А когда он умер (в декабре того же 1282 года), никто, даже его сын, не решился нарушить запрещение Церкви и вероотступника похоронить.

Однако все императоры-Палеологи, кроме одного, так и продолжали вести переговоры с Западом и помощи. Запад либо не хотел, либо не мог помочь, зато генуэзские купцы, получившие от императоров немыслимые привилегии, исправно выкачивали из империи последние деньги и ресурсы, а вокруг оставшихся Византийских земель расползалась империя турок-османов, разгромивших соседние православные страны — Болгарию и Сербию. И лишь в далекой, но тоже страдавшей от монгольского ига Руси, относились с Константинополю с неизменным дружелюбием.

Впрочем, как и не раз бывало до того, Бог ясно показал византийцам, что даже в самом отчаянном положении Он способен избавить Свой народ от врагов. Когда турки уже совсем были готовы добить Византию, неожиданно они сами едва не были уничтожены. Незадолго до этого чудом, заступничеством Божией Матери через Владимирскую икону, отошедший от пределов Руси грозный Тамерлан, обрушился на османов и разгромил их в 1402 году в битве у Ангоры. На полвека турки могли практически забыть о завоеваниях и их начали теснить со всех сторон.

1s

Но Византия «не узнала часа посещения своего». Византийцы не только не перестали вести торг о вере с Западом, но и занялись этим еще активней. В 1439 году на соборе во Флоренции византийские епископы, патриарх и император подписали унию, а по сути капитуляцию и в вопросе вероучения и в вопросе церковной власти, перед римскими папами. Лишь один человек, Марк, митрополит Эфесский (1392-1444), выдающийся богослов, в пух и прах разбивавший на соборе аргументы латинян, отказался поставить свою подпись. Узнав, что Марк Эфесский унию не подписал, римский папа бросил фразу: «Итак, мы ничего не сделали». И в самом деле, поработить византийцев в вере католикам не удалось, народ унию не принимал, а Марка прославлял как святого.

5

Однако последнего вероотступничества оказалось достаточно, чтобы переполнить чашу Божия Терпения, через 14 лет после подписания духовной капитуляции Константинополь пал под ударом турецкого султана Мехмеда Завоевателя (29 мая 1453 г.). Турки полностью уничтожили империю, захватили все оставшиеся богатства, превратили храм Святой Софии в мечеть. Так тысячелетняя история Византии и закончилась.

Повседневность чуда

Miracle_image_Virgin_Odigitrija_siege_Tsargrad_ships_1

Где империя со всех сторон окруженная врагами черпала свои силы? Этим источником было, прежде всего, чудо.

 Есть такой анекдот про нерадивого семинариста, которому никак не могут объяснить что такое чудо. Вот если ты заберешься на высокую колокольню, спрыгнешь и не разобьешься, то что это будет? — Случайность. А если ты так сделаешь еще раз и опять не разобъешься? — Совпадение. — Ну а если еще раз заберешься, снова спрыгнешь и снова не разобьешься? — Привычка.

 Так вот для византийцев чудо было привычкой, повседневной реальностью, в которой они существовали. Ведь, как говорил Христос в евангелиях, если будете иметь веры хоть с горчичное зерно, то сможете двигать горы. И византийцы безусловно верили этим словам — они не сомневались в том, что если их империя — это политическая структура, объединяющая членов мистического тела Христова — Церкви, то значит в ней зримо действует Сам Святой Дух, источник всех чудес. Если их царство является земным прообразом небесного Царства, то в этом земном царстве слепые должны прозревать, а хромые ходить. Что в этом царстве, в жизни людей, должна быть восстановленная изначальная, не поврежденная грехопадением человеческая природа — мало того, природа, пронизанная Духом Святым.

При этом византийцам был совершенно чужд излишний пафос, излишний спиритуализм, считавший, что религия и чудо — то дела, касающиеся только высоких предметов. Они искренне любили и почитали Бога, а потому совершенно не нуждались в фальшивом и лицемерном благоговении.

В этом смысле очень показательно одно византийское произведение о чудесах мученика Артемия. Этот мученик, погибший в IV веке от рук императора Юлиана Отступника (правление 361-363), который пытался восстановить язычество, имел от Бога благодать исцелять людей, страдавших заболеваниями мужских половых желез. К его гробнице приходили страждущие, с огромными опухолями, им было мучительно стыдно, что они страдают от такой болезни. Но мученик, являясь к ним во сне, неизменно их укреплял и исцелял.

artemy

Мученик Артемий обличает Юлиана Отступника

И вот к нему пришел один человек с особенно чудовищной опухолью, простиравшейся ниже колен. И ему мученик во сне сказал — иди к кузнецу такому-то и он тебя исцелит. Тот пришел, но кузнец его отругал и выгнал: «Я кузнец, а не врач, я не умею лечить». Больной пошел снова к мощам мученика, но тот снова отослал его к кузнецу, а тот опять выгнал. И повторилось все так в третий раз, и тогда кузнец разозлился и сказал — давай клади своё безобразие на наковальню, я тебя сейчас вылечу. Взял самый большой и тяжелый молот, ударил со всей силы, и, о чудо, опухоль действительно прошла.

Я рассказываю это разумеется не для того, чтобы вы вместо врачей ходили лечиться к кузнецам, а для того, чтобы стало понятно — для византийцев не было низких предметов, недостойных чудесного преображения в Духе Святом. Вся жизнь человека, весь её материальный и духовный состав были проникнуты этим побеждающим зло началом.

И напротив, против врагов христианства, гонителей-язычников, еретиков годились, в общем-то, любые средства. Раз уж мы вспомнили императора Юлиана Отступника, то на его примере это хорошо видно. Он жил в IV веке, вскоре после императора Константина, и когда пришел к власти попытался восстановить язычество по всей империи. Он пытался смыть с себя крещение бычьей жертвенной кровью, приказывал этой же жертвенной кровью обрызгивать все припасы на рынках, чтобы христиане не могли их есть, запретил христианам учиться в школах и изучать античных авторов, чтобы лишить их образования, расправился с большим количеством твердых защитников веры. И вот, когда его насилия переполнили меру терпения, тогда, как рассказывает легенда, святитель Василий Великий (+379), один из крупнейших богословов древней Церкви, встал на молитву и начал просить Божию Матерь избавить христиан от тирана.

___20101206_1837905531

И тогда, как рассказывает житие, святой мученик Меркурий, убитый язычниками за много лет до того, исчез с иконы и через минуту вернулся с окровавленным копьем. В то же самое время Юлиан пал, пораженный неизвестным, во время битвы с персами. Говорят, что перед смертью он воскликнул: «Ты победил, Галлилеянин!». Это событие может показаться невероятным, но даже сами язычники (Ливаний, Аммиан Марцеллин), сторонники Юлиана, признавали, что императора убили не персы, но и никого из христиан в войске, кого можно было бы обвинить в убийстве, так и не нашли. Один из телохранителей Юлиана, язычник, уверял всех, что императора убил «завистливый злой дух», каковым ему вполне мог показаться святой мученик.

 Пресвятую Богородицу, которой молился святой Василий, византийцы вообще почитали главной защитницей их империи и особенно Города Константинополя. Именно Её заступничеству они приписывали неприступность своей столицы. И в самом деле, враги не раз подступали к Константинополю, так что город был обложен со всех сторон и вот уже должен был бы пасть, когда в нем недостаточно было солдат, стены были ветхими, а продовольствия было мало. Казалось не хватает лишь одной последней соломинки, которая переломит спину верблюду. Но вот именно этой соломинки-то раз за разом у врагов и не оказывалось. И наоборот — на них начинали обрушиваться эпидемии, в стане врагов начинались раздоры, буря топила подходившие к Константинополю корабли.

«Взбранная воевода имущая державу непобедимую» и покровительствующая своему Городу, так именовали византийцы Богоматерь в Великом Акафисте, который мы и по сей день употребляем в церквах на богослужении.

«Взбранной Воеводе победительная,
яко избавльшеся от злых,
благодарственная восписуем Ти
Град Твой, Богородице,
но яко имущая державу непобедимую,
от всяких нас бед свободи,
да зовем Ти:
Радуйся, Невесто Неневестная».

О том, насколько буквально византийцы воспринимали Пресвятую Богородицу как истинную воеводу своего войска, рассказывает эпизод, сохраненный для нас Никитой Хониатом.

mozaik-in-de-ayasofya-moksee

Иоанн Комнин с супругой перед Богоматерью. Мозаика Св. Софии

Замечательный император Иоанн Комнин (правление 1118-1143) вступил в войну с печенегами, опустошавшими византийские земли. И вот в бою настал момент, когда варвары начали одолевать христиан. Печенеги построили себе стену из своих повозок и, выходя из-за них, нападали на византийцев, бились сколько могли, а потом, бежали обратно и отдыхали, после чего нападали вновь. Византийцы уже начали в этой битве изнемогать. И тогда Иоанн, став перед иконой Богоматери начал горячо молиться и, как пишет Хониат, «проливал слезы более горячие, чем пот воинов». После этого настало время удара варяжской гвардии, — элитного подразделения, в котором было немало выходцев и из Скандинавии, и с Руси, но главную роль играли беженцы-англосаксы – легендарные хускерлы, стену которых так и не смогла пробить кавалерия Вильгельма Завоевателя при Гастингсе в 1066 (нормандцы тогда победили и смогли завоевать Англию только потому, что сумели окружить хускерлов во время контрнаступления, когда они нарушили строй). И тогда император сам взял в руки обоюдоострую секиру, которой традиционно были вооружены гвардейцы, как простой воин обрушился на печенежское укрепление и его разрушил. Враги обратились в бегство, многие были уничтожены, а многие попали в плен.

Такую победу одержал Иоанн над печенегами и еще немало других одержал побед, неизменно обращаясь к помощи Божией. И вот по обычаю древних римских императоров он решил устроить триумф (до него такой же триумф устраивал другой выдающийся император-тезка – Иоанн Цимисхий). Он приказал соорудить серебряную колесницу, украсить её самоцветами, постелить на улицах дорогие ковры. Но сам на нее не взошел. Он поставил на колесницу икону Божией Матери, ведь именно она была подлинной воеводой византийцев в сражениях с врагами христиан, и именно ей они приписывали победы. Император пошел перед колесницей, держа в руках крест, а почести как триумфатору воздавались Пресвятой Богородице.

Tzimiskes_returns

Триумф Иоанна Цимисхия

После смерти Иоанна Комнина на престо взошел его сын Мануил (1143-1180). Это был блестящий, яркий человек, любитель рыцарских турниров, которые он начал по западному образцу устраивать при дворе, и тонких богословских споров, в которых он то защищал , то начинал противоречить с лучшими святителями того времени. Но глубокой и искренней веры его отца Мануил не унаследовал. Он увлекался астрологией и все время пытался вычислять счастливые и несчастные часы.

Manuel_I_Comnenus

Мануил Комнин

И хотя он был великим императором, имел большие амбиции и даже мечтал перенести столицу в Рим, отвоевав его у латинян, в большинстве его начинаний удача Мануилу не сопутствовала. Он тратил большие средства, до нитки обирая народ. При этом, по рекомендациям своих советников, он собственной же жадностью ослабил морскую силу государства. А надо понимать, что силой Византии всегда было именно господство на море – и именно с моря приходили как спасение Константинополю, так и его гибель в 1204 и 1453 годах.

У византийцев был древний обычай, — территория страны разделена была на военные округа, фемы, от каждой из которых призывалось определенное количество воинов. И было несколько морских фем, которые поставляли не сухопутных воинов, а корабли, укомплектованные экипажами. Благодаря этому византийский флот был сильнейшим на средиземном море. И вот один из советников Мануила посоветовал ему вместо поставки кораблей требовать с этих фем деньги, чтобы использовать их на другие нужды. А корабли, говорил этот советник, можно построить на те же деньги, когда в них придет действительная нужда. В результате денежный гнет на народ еще усилился, поскольку кораблей не было, расплодились пираты и начали вредить торговле. И, что самое интересное, когда флот потом понадобился, чтобы оборонять город от крестоносцев его разумеется не оказалось и город был взят с осадной башни, подведенной на венецианских кораблях с моря.

Но император Мануил уже этого не увидел, а речь сейчас о нем. Он начал большой поход вглубь Малой Азии, чтобы освободить её от сельджуков. И вот, когда император выступал в этот поход одному человеку, молившемуся в церкви у иконы Божией Матери был голос. «Теперь царь в величайшей опасности, кто пойдет к нему на помощь?». И чей-то голос сказал: «Пусть пойдет Георгий [Победоносец]». «Нет», ответил голос Божией Матери, «он нескоро решится идти». Тогда, раздался голос, «Пусть идет Феодор [Стратилат]». «Нет», — сказала Божья Матерь, «и он пойти не сможет». «Некому пойти», — с грустью сказала Владычица, «никто не сможет защитить царя и его войско».

И вот, в узких горных ущельях турки взяли византийцев в кольцо и начали страшное истребление, буквально завалив ущелья тысячами трупов. Сам царь с величайшим трудом избежал гибели и плена. И вот царь остановился, чтобы напиться у реки, сделал несколько глотков и понял, что в воде полно крови убитых ромеев. «Вот», — сказал царь, — «я по несчастью впервые отведал христианской крови». И тогда бывший с ним один из воинов сказал: «Неправда царь — ты пьешь кровь христиан уже давно. Пьешь часто и не разбавляя водой. Пьешь до опьянения. Пьешь ее обирая народ, ощипывая ее как виноградную лозу. Те деньги, которые теперь достались варварам надо было раньше добровольно раздать народу». А когда царь трусливо задумал среди ночи бежать от остатков своего войска другой воин остановил его: «Не сами мы сюда зашли, ты завел нас в эту ловушку, так останься теперь с нами до конца». И всевластный василевс ромеев молча выносил эти горькие слова, ни ругался и не угрожал казнить за них, поскольку понимал, что все сказанное сказано справедливо, что это за его грехи помощь Божия оставила ромеев.

Вот в чем, в мистическом напряжении, в вере в действительность чуда и в возможность полного преображения жизни силой Духа Святого, и была сила Византии, помогавшая Империи просуществовать более тысячелетия.

Царство святых и империя чиновников

ravennajustinianus

А в чем была её слабость? Прежде всего, в том, что за мистикой византийцы несколько забыли необходимость прочной социальной организации общества. Ведь здоровое человеческое общество держится на десятках разных связей — национальных, семейных, родовых, экономических, политических, культурных, в нем есть сословия, корпорации, различные общественные организации. И вот в Византии этого мощного слоя, поддерживавшего социальную солидарность людей, того, что сегодня мы именуем «гражданским обществом», практически не существовало.

Этот изъян достался Византии от поздней Римской Империи. Так что давайте от позднего средневековья перенесемся на почти тысячелетие раньше. Рим был небольшим городом, захватившим власть над огромной территорией Европы, Азии и Африки. Власть первых римских императоров была моральным авторитетом, который признавали большое количество городов-полисов, пользовавшихся полным внутренним самоуправлением. И еще императоры были главнокомандующими римской армией, огромной для своего времени. Управленческие и организационные технологии той эпохи были явно недостаточно совершенны для того, чтобы поддерживать власть над такой огромной территорией.

Может быть это расстроит любителей образа великолепной Римской Империи, но именно Рим был более чем кто-либо виноват в той ночи варварства, которая опустилась на большую часть Европы в V-XI столетиях. Алчность римлян до власти и добычи не знала границ. Они уничтожали всякое минимально цивилизованное цартво и минимально цивилизованный народ, чтобы подчинить их своей власти. И границы Империи заканчивались лишь там, где, как у германцев и пиктов, царило полное варварство, делавшее установление власти Империи структурно невозможным.

Рим унифицировал всё попавшее под его власть пространство, уничтожил все локальные варианты развития и цивилизационные альтернативы. Но, при этом, его собственных сил для поддержания единства и динамичного развития такого пространства не доставало. Постепенно хозяйство Италии и провинций начало приходить в упадок. Унификация тормозила развитие конкретных регионов и вместо прогресса пошла деградация (подробней см. в моем эссе «Проклятие Империи, или притча о плодожорке»).

Пока Рим нападал на врагов, а не защищался, пока на его границы не оказывалось совместное давление с нескольких направлений, у полисов хватало средств и чтобы поддерживать своё хозяйство, и чтобы поддерживать армию, и чтобы развиваться. А вот к началу III века по Рождестве Христовом ситуация изменилась. В Европе началось великое переселение народов и германские племена начали давить на северные границы империи, вторжение следовало одно за другим. А в Азии возникла мощная персидская империя, во главе которой стояла династия Сасанидов, и персы, прекрасные воины, начали непрерывные войны с Римом.

velikoe_peresel

Империя сжалась как яблоко, казавшееся снаружи крепким, но уже подъеденное изнутри. Армия начала пожирать все больше и больше ресурсов. Она ставила и сама же свергала одного за другим так называемых «солдатских императоров». Эти императоры требовали от провинции все больше средств на содержание своих солдат, знатных людей в каждом городе объявили прикрепленными к месту и отвечающими своим имуществом за исполнение государственных повинностей. Люди, понимавшие, что им столько не выплатить, в ужасе разбегались, уходили в разбойники, кончали с собой.

В общем на фоне не прекращающихся внешних вторжений и гражданских войн города разорялись, социальные структуры распадались, общество слабело.

Всё большую силу забирали языческие жрецы, всевозможные маги и колдуны, которые вводили совершенно дикие обряды, морочили людей и подстрекали и императоров и толпу гнать христиан. Часто говорят, что Римская Империя осуществляла гонения на Церковь. Это не совсем так. Подобным образом поступали не все императоры, а преимущественно грабители, находившиеся во власти колдунов, которые, понятное дело, не могли вынести христианского присутствия. А поскольку гонения сопровождались конфискацией имущества, то и всевозможные грабители охотно в них участвовали.

Византия появилась на свет в результате страшной Гражданской Войны (подробней см. мою статью «Два града. Мученики против магов»), раздиравшей почти столетие Римскую Империю. Войны между христианами и магами. Разумеется, современные светские историки не признают, что такая война была. Они вам скажут, что речь шла о гонениях римского государства против не желавших поклоняться императору христиан. Но это чушь – первые полтора столетия существования христианства гонения на христиан были эпизодическими и большая часть их приходилась на правление императоров-тиранов. И лишь во II веке в борьбе за Рим схлестнулись две силы – Христианство и магические культы (а никак не традиционное римское язычество).

image11Большинство гонений рассматривалось христианами как результат заговора — и, обычно, по факту им являлось. Составляющими элементами этого заговора были иудеи, клеветавшие на христиан везде, где могли и как только могли, языческие философы и особенно жрецы, видевшие в христианах опасных конкурентов и разрушителей их духовной монополии, и беснующаяся кровожадная толпа, которая и верила клевете о «людоедских обрядах» христиан, и желала попользоваться от разграбления их имущества и, что особенно важно, развлечься жестокими казнями.

b224da79e9612a36189ab46ce6a9289aПо сути мы можем говорить о длившейся почти полтора столетия и закончившейся победой христиан духовной гражданской войне, сопровождавшейся всеми обычными ужасами гражданской войны — политическими переворотами, грабежами, убийствами, насилием, внешней интервенцией, чудовищной деградацией хозяйственной и культурной жизни. Против христиан, добропорядочных римских граждан, была начата война со стороны магов — и там, где при Адриане (117-138) и Антоние Пие (138-161) царило казавшееся идеальным благоденствие, воцарилась отныне мерзость запустения.

 Грандиозная гражданская война, раздиравшая Империю, была безоговорочно выиграна христианами. Победа была тем более поразительной, что христиане составляли меньшинство (правда, организованное меньшинство) и, за исключением последнего этапа, не использовали мирского оружия, напротив, охотно шли на жертву жизнью за одно лишь имя Христа. И, однако, их оружие — молитва и защита Бога — были гораздо эффективней.

Не только христианские, но и языческие авторы не могли не отметить удивительный характер тех бедствий, которые обрушивались на гонителей, то неизменное военное и политическое поражение, которым заканчивалось всякое гонение. Конечно, и благоприятствовавшие христианам императоры гибли в результате заговоров и мятежей. Обычно это было убийство их солдатами, представлявшими магически-милитаристскую партию. Это вполне соответствовало условиям шедшей в империи гражданской войны и анархии. Но ни один из прохристианских императоров не был позорно разбит в битве на болоте как Деций (+251), не был унижен пленом как Валериан (+260), не утонул в Тибре как разбитый святым Константином Максенций (+312), не умер в таких мучениях как Галерий (+311) и Максимин Даза (+313).

constantin-legionnaires-rome-antique-543po

Так или иначе, именно окончательная победа христиан во главе с Константином Великим (306-337) в длительной язычески-христианской религиозной гражданской войне положила основание византизму. Сменилось не просто царствование, сменился «эон», сменилась столица империи, ее духовные и идеологические основания, трансформацию пережила армия, установлены были новые начала государственного управления. В общем сложилось всё то, что позднее названо было византизмом. Идеология возникшей одновременно с Рождеством Христа Империи наконец совпала с той миссией, которую с самого начала усмотрели для нее христианские апологеты.

В ходе войны с Максенцием у Константина было очень мало шансов на победу — у того и войск было больше, и языческие предсказания были на стороне врага, и сидел Максенций в неприступном Риме. Но вот однажды на небе Константин и его воины увидели знамение Креста Христова и надпись «этим побеждай». Тогда Константин сделал знамя, на котором был изображен крест в виде монограммы Христовой и начертал их же на щитах своих воинов. И произошло чудо — Максенций сам, обманутый ложными пророчествами, вышел за стены Рима, его воины построились очень неудобно, и были полностью разбиты, а тиран погиб.

172

Константин во всех своих войнах не потерпел ни одного поражения — и именно с его правления чудо стало для империи военно-стратегическим фактором. Но Константин понял и еще одно — что в условиях, когда за время предыдущего кризиса города-полисы пришли в упадок, когда социальные связи между людьми распались, Церковь является единственной крепкой социальной структурой соединяющей людей. И именно на эту церковную структуру императоры возложили основную нагрузку в организации жизни народа.

Причем несколько перегнули палку, как, например, великий император Юстиниан, почти восстановивший Римскую Империю в её прежних границах. Он наложил на христианских епископов многочисленные административные обязанности и в одном из указов писал, что если епископ не информирует императора о неблагополучии на местах, то это он, а не император ответит перед Богом за непорядки. Первая часть этого утверждения конечно справедлива, а вот вторая — нет. Ведь именно императора поставили править, а не священника, а потому это он отвечает за надлежащий порядок. В итоге в Византии сложилась парадоксальная ситуация, когда человек ни на секунду не забывал о том, что он — православный христианин, но далеко не всегда чувствовал себя гражданином. Иногда это тоже приводило к весьма печальным последствиям.

mavrikijeВот, например, какую историю рассказывали о византийском императоре Маврикии (582-602), который был крупным полководцем, отважным воином. Но однажды случился с ним такой грех — в походе войско против него взбунтовалось и из-за этого потерпело поражение, многие попали в плен. Тогда хан кочевых племен, которые потом стали болгарами, предложил Маврикию выкупить пленных. Бережливый император отказался, не желая платить деньги за плохих солдат и думая, что варвары их продадут в рабство. А хан, обиженный отказом, взял и перебил всех пленных до одного. Император почувствовал себя убийцей.

И вот он разослал всем патриархам, митрополитам, всем известным ему людям святой жизни людям письмо, в котором просил их молиться, чтобы за этот грех Бог наказал его в этой жизни, а не в будущей. Однажды к нему пришел ответ, что просьба его Богом услышана. Вскоре после этого в войсках вспыхнул страшный бунт, они избрали своим новым императором грубого и невежественного Фоку. Маврикия схватили, схватили и его сыновей и казнили их на глазах у отца, а затем казнили и самого императора. Так император спас душу и искупил в этой жизни свой грех, что и было исполнено. Но вот только Фока (602-610) потом правил еще восемь лет и вверг империю в ужасающие бедствия, истребил лучших военачальников, открыл границы врагам, пока его не сверг, наконец, Ираклий. Так что получилось, что в благочествой заботе о себе Маврикий об империи не подумал и не понял, что кроме него защитить страну некому.

Византиец был одинок и перед Богом, и перед другими людьми. Его поддержкой были только церковь и семья. Для спасения души этого было достаточно, а вот для нормальной жизни государства — маловато. Не случайно империя серьезно ожила и укрепилась именно тогда, когда весь Балканский полуостров заселили славянские племена с их общинной организацией, со взаимной солидарностью людей. Именно из обращенных в православие славян долгое время комплектовались лучшие войска Византии. Командовали ими полководцы — выходцы в основном из армян, поскольку у армян была сильна и родовая аристократия и очень развито этническое самосознание, которое поддерживало солидарность между ними.

А вот главной структурой, которую порождали сами ромеи, было, к сожалению, чиновничество. Империя держалась на бюрократии и очень сильно от нее зависела. Связано это было с тем, что в условиях упадка городов, упадка хозяйства империя могла держаться и финансировать армию только за счет сверхцентрализованной налоговой и бюджетной системы. Чиновники на местах старались выжать из людей максимум и переправить в столицу. А уж из столицы кое-что возвращалось назад, после удовлетворения нужд армии, двора, после прокормления столичного населения, среди которого было немало откровенных бездельников, после рассылки взяток и подарков соседним варварским правителям, воспринимавшим эти подарки как дань. Нетрудно понять, сколько собранных денег прилипало по пути к нечистым рукам чиновников, сколько новых специальных поборов было ими выдумано, чтобы получше обеспечить свои интересы.

Чиновники эти были и православными, и патриотами, но вот не грабить народ в их патриотизм, к сожалению, не входило. И поделать с ними императоры ничего не могли, скорее это сами чиновники пытались что-то поделать с императорами или с военными, которые составляли чиновникам своеобразную оппозицию.

komnin_1Лишь один раз у власти оказался очень странный человек, Андроник Комнин (1183-1185), который чиновников прижал очень жестко и серьезно. Он, отправляя их в провинции, выдавал им довольно крупное твердое жалование и, при этом, категорически запретил какие-либо поборы с населения. Дали тебе достаточно? Достаточно. Вот и пользуйся и властью не злоупотребляй. А если кто-то осмеливался брать поборы, то того сразу казнили смертью.

«Кто отдал кесарево кесареви, — пишет Никита Хониат, с того больше никто не спрашивал. От одного имени Андроника, как от волшебного заклинания, разбегались алчные сборщики податей; оно было страшным пугалом для всех, кто требовал сверх должного, от него цепенели и опускались руки, которые прежде привыкли только брать. Он собрал рассеявшихся жителей и через то увеличил государственные доходы, потому что прекратил притеснения сборщиков податей и превратил в четко зафиксированный сбор, те непрерывные поборы, которые были выдуманы и обращены в ежегодную дань жадными казначейскими чиновниками, как хлеб пожиравшими народ».

Об Андронике, в частности, рассказывают такую историю — у византийцев в то время существовал такой дурной обычай, — если какой-то корабль разбивала буря или выносила на мель, то местные жители считали, что всё, что на нем находится, принадлежит им и безжалостно обирали мореплавателей. Через это очень сильно страдала торговля. И вот Андроник собрал советников и сказал, что хочет эту порочную практику уничтожить. Ему ответили — ей много сотен лет и победить это зло нет никакой возможности.

«Нет, ответил Андроник, нет такого зла, которого нельзя было бы исправить. И если прежде того не сделали, значит брались нерадиво». И объявил такой указ — тот губернатор, в пределах владений которого будет ограблен какой-либо разбитый бурей корабль будет повешен на рее этого корабля. И вот, говорит Хониат, страх губернаторов был настолько велик, что если бы они могли, они вообще запретили бы дуть ветрам, лишь бы не случилось бури. Грабеж полностью прекратился.

Андроник, кстати, попытался вышвырнуть из Византии и западных купцов, которые, пользуясь огромными привилегиями, попросту обирали Империю. Но в историю этот царь вошел с именем развратника, тирана и душегуба – византийским вариантом Ричарда III. Причем мы не знаем, действительно ли он был таким чудовищем, что казнил и своего юного племянника, и множество своих приближенных. Или же он стал жертвой клеветы тех столичных чиновников и олигархов, которых так безжалостно прижал. В нем явно сочетались глубокий ум и бессовестная беспринципность, что византийцам нравилось не всегда.

Andronikos1

Во всяком случае Андроника свергла с престола и жестоко замучила на ипподроме толпа константинопольской черни. И не исключено, именно потому, что жители столицы, зависевшие от подачек государственного бюджета и сильных мира сего не были довольны тем, что Андроник частично разгрузил провинции от налогового гнета. Ведь не раз и не два так бывало, что добрые по отношению к народу государи однако входили в историю с клеймом убийц и тиранов, поскольку не могли поладить со столичной элитой и жестоко её притесняли. Так было в истории древнего Рима с императором Тиберием, так было в нашей русской истории с императором Павлом Петровичем.

Так или иначе, жители Константинополя и столичные бюрократы в какой-то момент до такой степени довели жителей провинции, что те с радостью встретили взятие столицы крестоносцами. Хониат, оказавшийся в изгнании вместе с другими столичными жителями, горько сетовал на отношение провинциалов:

 «Земледельцы и поселяне, вместо того, чтобы вразумиться бедствиями своих ближних, напротив, жестоко издевались над нами, византийцами, неразумно считая наше злополучие в бедности и наготе уравнением с собой в гражданском положении. Многие из них, беззаконно покупая за бесценок продаваемые их соотечественниками вещи, были в восторге от этого и говорили: «Слава Богу, вот и мы обогатились»… Мы, наподобие каких-то пленников, не имеем ничего общего с этим народом, кроме земли, по которой ходим, и Божиих храмов, оставаясь во всем прочем вне всякого соприкосновения… Этот бесчувственный народ не только не желает возвращения Константинополя, но упрекает, напротив, Бога, почему Он давно, почему Он еще жесточе не поразил Константинополь и вместе с ним нас, но отлагал казнь, доселе щадил, терпел человеколюбиво…».

Что интересно — жил Хониат в том самом городе Никея, который стал столицей обновленной византийской империи и откуда пошло отвоевание земли у латинян. Никейцы были патриотами, просто недолюбливали, и справедливо, столичных спесивцев. Когда Константинополь был освобожден, то при императорском дворе в Никее имела место следующая сцена.

«Когда Стратагопул, при Михаиле Палеологе, взял у крестоносцев Константинополь, и двор императора со всей Никейской империей ликовали, Феодор Торник заплакал. Это был мудрый старец, знаменитый родом и заслугами в деле восстановления империи в Никее… С грустью он произнес пророческие слова: «Империя погибла!» На изумленные вопросы окружающих о мрачных словах его в столь радостную минуту торжества, Торник отвечал, что теперь у греков опять все придет к развращению. Злополучная судьба государств, — сказал он, — все доброе исходит из деревни и сначала дает блеск столице, но в столице все портится и возвращает обратно только пороки и бедствия».

И в самом деле, возвращение в Константинополь не стало для византийцев возрождением. Император Михаил Палеолог, как я уже сказал, путался в попытках объединиться с Римскими папами и со вчерашними оккупантами. Хитрые генуэзцы опутали империю долгами и неравноправными торговыми договорами. Богатые византийцы не хотели давать денег на оборону и воинский строй приходил в упадок. А в городах начались жестокие бунты и одно время город Фессалонику раздирал мятеж «зилотов» на фоне воны гражданской между Иоанном Кантакузином и Палеологами.

att-443a3617abbf20101

Император Иоанн Кантакузин

Византийцам не хватало наряду с религиозным единством, единством в православной вере, чувства национальной солидарности, ощущения того, что они единый народ, связанный общим прошлым, общими ценностями, общим социальным строем. Ведь в этом отношении они не были похожи ни на французов, ни на немцев, ни на сербов, ни на болгар, ни на русских. Разумеется, у византийцев шла выработка собственного национального сознание в том самом XIV веке, к которому и в Западной Европе относится зарождение национализма. Послушаем святителя Григория Паламу (+1359), который так увещевает участников гражданских беспорядков в Фессалониках:

«Мы, кроме того, являемся братьями друг другу, как сущие от одного земнородного Адама и единые сотворенные по образу Божию; но и это — обще и нам и всем народам вообще. Мы же, сверх всего, являемся братьями друг другу и как чада одного и того же народа (этноса) и граждане одного и того же города (полиса); но особенно — как все обладающие богатством иметь общую Матерь — Священную Церковь и православие, Начальник которого и Совершитель есть Христос».

Но времени на выработку национального начала, но появление своей Жанны Д Арк, ромеям не хватило. Кроме того, после разгрома Константинополя в 1204 году, империя в полной мере так никогда и не восстановила своего единства, не была уже сплошным территориальным блоком, наличие которого способствовало бы генезису нации.

15

Мистра. Фото автора.

Хотя бывали совершенно потрясающие истории, говорившие о том, что дух ромеев был еще силен, а вот феодальных прав, так долго запутывавших становление наций, они не признавали. В 1397 году деспот Мореи Феодор решил продать Родину. В самом буквальном смысле – уступил свои права на Морею (то есть Пелопонесс, столицей Мореи был в то время город Мистра рядом со Спартой) латинскому ордену госпитальеров за кругленькую сумму. Однако из сделки ничего не получилось – жители Мистры попросту восстали, изгнали госпитальеров и назначили своим главой архиепископа:

«Узнав о предательстве своего правителя и находясь под влиянием архиерея Спарты, спартиаты собрались вместе и договорились, что никому из назареев не позволят войти в город, а также дали слово, что вытерпят все, что бы ни случилось, но не покорятся латинянам-назареям».

В итоге деспот Федор вернул госпитальерам деньги и решил возвратиться в столицу, однако народ его сразу не принял и сильно разбранил за предательство. Лишь посредничество архиепископа положило конец конфликту между государем-спекулянтом и возмущенными гражданами.

Но и в данной истории возмущение было направлено против не только чужеземцев,но и иноверцев латинян. Религия так и оставалась в центре византийских интересов. Однако и здесь разные части общества разделились. Если для одних Бог оставался живой реальностью, а Истина была превыше всего, то других охватили равнодушие и скептицизм. Одному из интеллигентов той эпохи, когда императоры больше всего были озабочены идеей — как договориться с Западом, Варлааму Калабрийцу (+1348) принадлежала замечательная в своей простоте идея. Надо просто признать, — говорил он, — что о Боге ни мы, ни они ничего не знаем, что Истина нам неведома, а потому и не надо спорить о догматах. Этот метод Варлаама очень, кстати, понравился западноевропейцам и его не случайно считают отцом итальянского «гуманизма» и «ренессанса».

Grigoriy_Palama_ikona

Варлааму возражал величайший православный богослов поздней Византии святитель Григорий Палама (+1359). Мы не только знаем истину о Боге, но Бог дан нам также в ощущениях, как и любая другая реальность. Как человеческие глаза видят солнечный свет, так и глаза души человека, который молится истинной молитвой и который побеждает в себе грех, видят нетварный Божественный свет. Ничего более конкретного, более ощутимого, чем православное предание, чем истина о Боге, попросту нет. Мнение Паламы после длительной борьбы восторжествовало и в Византии. Но от скептицизма в отношении к истине византийцы так до конца и не избавились, униатство продолжалось и закончилось флорентийской унией и гибелью империи, о которой мы уже говорили.

Но идеи святителя Григория Паламы не пропали всуе. Его преемники и последователи знали, какой конец надвигается на Византию. Именно поэтому еще в XIV веке, еще при преподобном Сергии Радонежском, святителе митрополите Алексии и святом князе Димитрии Донском, они начали, если так можно выразиться «переводить» значительную часть «духовных активов» на Русь. Всеми способами и мерами поддерживать хранившую верность православию Москву против её конкурентов, особенно Литвы.

А конец XIV века, эпоха Куликовскую битвы, и в самом деле были удивительным временем, когда политику Московского княжества определяли святые. Церковь прославила как святых и великого князя, и митрополита и их духовного наставника преподобного Сергия. И лучшие византийцы предвидели и это. Ученик Паламы патриарх Филофей Коккин писал Дмитрию Донскому, что считает русских «святым народом» и молится за нас больше, чем за все остальные народы. Так что идея, что «Москва – Третий Рим» придумали не в России, а в самой Византии, предвидя падение «Второго Рима». И с этого патриаршего благословения, в русское сознание крепко вошла идея Святой Руси.

Что такое византизм?

Можно ли дать какую-то интегральную формулировку или концепцию того, что такое византизм, что такое византийская цивилизация? На мой взгляд, её характеризуют следующие черты.

I. Империя как Тело Христово. Самоопределение Византии базировалось на «византийском догмате», то есть на вере в тождество Мистического Тела Христова – Церкви и политического тела Империи. Для византийцев Империя была телом Церкви пребывающим в сём мире.

41497

III Вселенский Собор. Свт. Кирилл Александрийский против Нестория

II. Политическое православие. Мистика церковности предполагала строгую ортодоксальность в вопросах религии. Православие становилось вопросом жизни и смерти, поскольку только безукоризненная чистота веры сохраняла единство Тела Христова. Поэтому православие воспринималось не только как философская, но как политическая проблема. Мировая история знала массу царей-священников, несколько царей-философов, но только в Византии возможен был тип царя-богослова.

III. Цивилизация чуда. Чудо, чудесное, теофания среди повседневности были основой жизненного самоощущения византийцев. Раз Империя есть Тело Христово, значит Дух Святой – животворящий и чудотворящий непрерывно действует в ней. Чудо – не столько вторжение иного мира, сколько составная часть преображенной божественными энергиями реальности. На чуде строится и повседневная жизнь, и политика, становящаяся агиополитикой.

17216

Чудо Ризы Богоматери во время осады Константинополя русскими

IV. Иконичность. Способом присутствия Божественного в жизненной ткани повседневности является икона. Не случайно классический византизм устанавливается именно с победы над иконоборчеством. Икона – это способ маркирования преображенного Духом пространства, способ осуществить присутствие невидимого и бесплотного мира. Икона – это не только изображение, но и архитектура, но и пространство (иеротопия), вся среда, где сообщаются два мира.

V. Остров спасения. Геополитическое положение Византии можно осознать через метафору острова или ковчега спасения. Все 1123 года своего существования Империя с переменным успехом отстаивала территорию от множества врагов, отождествляя свою границу с границей истинной Церкви. По большей части это была оборонительная война, иногда оборачивающаяся контрнаступлением. Этому удержанию территории спасения были подчинены как воинский дух, отличавшийся героизмом и рыцарством, так и изощренная, полная коварства византийская дипломатия. Любые средства годились для того, чтобы удержать свой остров.

greek-fire

VI. Средиземноморская цивилизация. Византия располагалась и в Европе, и в Азии, и, порой, в Африке, но никому бы и в голову не пришло назвать эту цивилизацию «евразийской» она не подчинялась континентальным архетипам, а господствовала над ними. Византия – это, прежде всего, Византий, город на стыке материков и морей. Подлинной стихией византизма было Средиземноморье (прежде всего — восточное). Эта цивилизация жила пока могла контролировать море своим флотом, вооруженным греческим огнем, и умерла, когда сила этого флота ослабла и контроль за морем перехватили итальянцы.

VII. Сверхурбанизм. Особенностью Византии было то, что центром огромной империи всегда оставался один город – мегаполис. Константинополь. Всё остальное пространство было более-менее существенным приложением к нему, его питательной средой. Нигде и никогда в истории сосредоточение цивилизации в одном Городе было настолько абсолютным. Это предопределяло как исключительную насыщенность его жизни, город был средой непрерывной активности и творчества, так и иссушающее его влияние на окружавшее его городское и сельское пространство. Пока к Константинополю примыкала его естественная «хора» – Малая Азия, обширная система сельских местечек и поместий,  искусственность и пропорциональность характера этого города не была заметна. После захвата Малой Азии турками началось экономическое и социальное самоопустошение Византии.

VIII. Аграрно-фискальная экономика. Удивительной особенностью Византии было то, что будучи аграрной цивилизацией, с постепенно падающей ролью промышленности и торговли, что вообще характерно для средневековья, она до конца сохранила свой денежный характер. В центре её социально жизни стояли налоги и Бюджет. Основой социальной иерархии была иерархия распределения императорского жалования чиновникам. Уровень финансового контроля за аграрным обществом был очень высок и не имел себе равных, пока на Западе не появилась конкурирующая торгово-промышленная модель итальянских республик, успешно вндрившихся в византийскую систему и уничтоживших её.

17387134

IX. Монашеская цивилизация. Жизнь Византии всегда определялась структурным напряжением между «империей и пустыней» (по точному выражению о. Георгия Флоровского). Монашество, уход от мира, альтернативный способ аскетического существования составляли как бы параллельный социум. Пустыня оказывала огромное влияние на Империю – выступая как защитница Православия, барьер от чрезмерного обмирщения жизненной практики. Предполагала возможность перехода в более близкую к Небу форму жизни. Часто недооценивают роль монашества в Византии или считают её деструктивной. Между тем, именно существование параллельного социума позволяло снимать многие социальные и даже политические противоречия, которые иначе бы вызывали острый кризис.

X. Археологичность знания. В культурном плане Византия всегда жила прошлым, она осмысляла себя через единый исторический континуум с Грецией, Римом и Библейским востоком. Её историческое время было непрерывным по отношению к древней истории временем. Интенсивное культурное творчество и развитие (а Византия была пространством уникального творческого потенциала) шло через органичное движение в прежних культурных формах. Даже такие культурные революции, как развитие крестово-купольного храма не осмыслялись как разрыв. Это позволило Византии сохранить огромную часть античного наследия (если бы не внешние потрясения всё сохранилось бы в практически полном виде). Но в этой отягощенности были и свои минусы – сравнительная культурная бедность Запада заставляла его двигаться вперед, делая из нужды добродетель, изобретая велосипеды и, в конечном счете, вырваться к новым рубежам развития, освоить которые Византия уже не сумела. Особенно характерным, в этом смысле, было становление университетской науки – формы, так, в итоге, не прижившейся в Византии. Магнаврская высшая школа была блистательной, но неустойчивой и, зачастую, виртуальной структурой, типичным плодом мегаполисной централизации культуры. В целом, знание для византийца было слишком доступным, чтобы нуждаться в совместном обучении по ограниченному числу книг, растолкованному преподавателем.

ptolemymapofeurope

Византийская карта Европы XIII в. основанная на Географии Птолемея

Таковы, на мой взгляд, основные черты византийской цивилизации. Прекращение истории Византии – это не плод какого-то системного порока в её истории, а исключительно свидетельство того факта, что у каждой вещи есть своё начало и свой конец. Лишь тогда, когда современная Западная цивилизация сумеет превзойти срок её существования и сумеет кончить как-то лучше, предмет для сравнения действительно появится. В определенный период истории Византия была сосредоточением всего лучшего, самого глубокого и яркого, что только могла дать человеческая культура. Эта шедевральность Византии была достигнута тем, то человеческое мыслилось в ней как составная часть богочеловеческого. Византия – это, несомненно, абсолют религиозной цивилизации доступной для человека.

Византизм и русские

76522283_4000491_kreshenie

Византийская идея, Византизм, нравится нам это или нет, острая и болезненная для русского самосознания проблема. Происходящие на наших глазах события, когда общество буквально разделилось по линии приятия или неприятия осуществления в нашей реальности в наших городах византийского культурного кода, как ничто свидетельствуют об этом.

Можно, плеваться в византийцев ядом (почтенная традиция — разве не началась русская письменная традиция с брошенного летописцем замечания: «Суть же греци льстиви даже до сего дни»), что то ли вера у них испроказилась, то ли они испроказили наше перунство. Можно, с заслуживающим лучшего применения упорством, пытаться не думать о Византии. Можно самодовольно фыркать, считая византинистику делом узкого круга посвященных, куда не должны лезть профаны Но значительно продуктивней честно признать — византизм для России — это серьезно, это тема, которая «болит».

Во-первых, слишком очевидно внутреннее родство, внутренняя близость византийской и русской цивилизаций, слишком ясна огромность доставшегося нам византийского наследства и необходимость им как-то распорядиться. А поскольку Византии нет, она рухнула, была разбита, то Византия болит, как, бывает, болит ампутированная нога или рука.

352

Во-вторых, эта болезненность византийской темы лишь увеличивается тем, что Византия осознается русским сознанием не только как «своё», но и как «другое».Москва — не «второй Второй Рим», а все-таки «Третий Рим». Русская цивилизация является существенно иной в своих основаниях, в своей структуре, в своем устроении, чем цивилизация византийская. И если бы Господь, ради нашего вразумления, решил бы позволить русским, как мечтали наши прадеды, водрузить крест на Святую Софию, осуществить «греческий проект» и воссоздать Византийскую или Византино-Славянскую империю, то мы, русские, очень быстро ощутили бы себя там инородным телом. Поняли бы, что, оторвавшись от византийской ойкумены в момент её гибели, мы давно уже существуем в другой, своей собственной ойкумене.

Однако совершенно лживым и глупым является неозападнический византийский миф, согласно которому именно византийское наследие, византийское Православие, чуть ли не основные источники нашего отставания. Шла бы Русь и шла наравне с Западом в едином русле западной цивилизации, но нет, крестились в веру греков, и теперь там, где Запад процветает, сияя всеми шестью цветами радуги, мы пребываем в нищете, недоумении и суеверии…

Я не отношусь к числу тех, кто считает, что русская цивилизация всегда и во всем имеет оптимальную структуру и несется впереди планеты всей. К сожалению, значимые моменты исторического отставания по отношению к Западу у нас присутствуют и нам приходится их, время от времени преодолевать напряженными спринтерскими рывками. Причем преодолеваем мы эти моменты отставания с такой успешности, что пугаем Запад. 

Но связывать это отставание с Византией – глупость, невежество и необразованная ложь. Наше отставание в строительстве цивилизации обуславливается тем фактом, что, в то время как преемственная история цивилизации в средиземноморском ареале началась три тысячи лет назад, если на территории современной Франции и Западной Германии современные города возникли на основе римских городов, возникших на основе кельтских городов две тысячи лет назад, то история русской цивилизации началась чуть более тысячелетия назад с формирования городских поселений, существующих до сегодняшнего дня. Разная культурная плотность, разный культурный слой, разная степень освоенности пространства человеком имеют решающее значение при задании долгосрочных темпов развития цивилизации в «длительной временной протяженности». И на этом пути Запад имеет фору в 1,5-2 тысячи лет.

Римская-империя

По факту социальная структура южнее Альп и западней Рейна никогда не прекращала своего существования. Вся система городов Франции — это система галльских городов ставших римскими городами. Любой самый малый из французских городов старше Москвы на тысячу лет. Для русского национального самолюбия большая удача, что Россия зародилась в эпоху темных веков Запада, а имперские суперструктуры вроде арабского халифата или Византии не пережили нашей юности. Наша большая удача что система современных посткаролингских национальных государств в Европе зародилась именно тогда когда становилась Русь. Мы не чувствуем себя младшими. Наша государственность – ровесница французской и английской и старше немецкой. Но если в отношении становления наций это неложное ощущение, то в истории глубинных социальных структур срок нашего отставания  превышает  срок нашего существования. Там где у нас древний город гордится тысячелетием, там во Франции или на западе Германии тысячелетие это укор молодого города, да и таких почти не встречается.

Конечно, вся Европа восточней Эльбы — половина Германии, Польша, Прибалтика, большая часть Скандинавии — ровесники и даже отстающие по сравнению с Россией. Заметим, что там, где эта фора не так очевидна, — в Восточной Европе, мы и не испытываем такого обостренного чувства разрыва, а порой у нас возникает и чувство собственного превосходства. Оказавшись в Берлине отнюдь не испытываешь ощущения того эпохального разрыва, которые могут тебя накрыть в Риме, Иль де Франсе или даже в древней Виндобоне.

slidephoto05

Восток и Север Европы находятся в зоне мощной культурной иррадиации со стороны её Запада. Именно эта иррадиация позволяла прыгать через ступеньки, цивилизационно осваивать пространство и развивать культурные формы быстрее, чем это предполагалось в «естественном» темпе. Восточная (Центральная) Европа представляет собой, так сказать, первичную колонию более развитых и древних областей Запада.

Однако у России не было и не могло быть шанса попасть в эту зону «облучения» по чисто географическим причинам. Скорость прохождения «сигнала» большую часть прошедшего тысячелетия была такова, что континентальные русские пространства не могли бы находиться под постоянным прямым воздействием Рима или Парижа, даже если бы очень этого хотели. Роль, которая была бы уготована России в Европе, если бы Запад был единственным источником культурной иррадиации – это роль колонии колонии, Дальнего Востока Европы. Собственно это именно та пространственная иерархия, которую пытались сформировать по отношению к России Речь Посполитая, Германия (как в лице Ордена, так и непосредственно) и Швеция.

Однако на практике ничего подобного не происходит.  Мы не представляемой собой дальневосточную провинцию Европы, но геополитическое нечто вопреки всему претендующее на более высокое, не провинциальное место в структуре европейских народов. И причина этого иерархического сбоя состоит именно в существовании в нашем случае альтернативного источника культурной иррадиации – Византии.

c671c38b6e95d77b77a2111c22bc4d44_fullsto-velikikh-khramov.i-123

На момент рождения и начала культурного развития Руси именно Византия представляла собой самый мощный источник культурной иррадиации в мире. Это была трансляция опыта античности, восточных культур и самого исторического пути Византии, который был гораздо насыщенней, чем опыт Запада за V-X вв. Таким образом, именно Византия и теснейшее взаимодействие с нею «сэкономила» русским 1,5 тысячелетия развития, позволив нам начать с аналогичных западным стартовых, а по сравнению с Центральной Европой даже приоритетных позиций. Тот факт, что Реймс старше Владимира на целое тысячелетие отчасти нивелировался мощнейшим культурным излучением из Константинополя. Именно подаренная Византией экономия усилий в цивилизационном развитии помогала нам не раз и не два держаться наравне со «старой Европой» и никогда ни при каких обстоятельствах не скатываться в ситуацию культурного мелководья.

 Наше отставание было бы еще меньше (если бы вообще ощущалось), если бы источник культурной иррадиации из Византии не пресекся бы так рано – после взятия Константинополя в 1204 году, после которого уже пошли судороги Византии. И если бы не мощная экспансия Азии, уничтожившая целый пласт материальной и духовной культуры Руси после Батыева нашествия, а в Византийском мире подавив как культуры посредники – Болгарию и Сербию, так и саму Византию в ходе Османского завоевания.

Представим себе, что Русь продолжает развиваться в домонгольском темпе, при этом сохраняя плодотворную коммуникацию с Западом. Представим себе, что Византия, не сокрушенная крестоносцами, продолжает оказывать свое культурное влияние и, если и гибнет под ударами турок, у её политической, духовной и культурной элиты есть выбор – отправиться ли в Италию, или же на Русь. Совершенно очевидно, что сравнительные темпы развития России и Запада были бы совсем иными, корректировались бы в нашу пользу.

81668019

Поэтому ничего более нелепого и абсурдного, чем призывы «сбросить византийское наследие», чем стремление горько оплакать «ошибку князя Владимира», который не позвал немецких попов с крыжами, попросту не существует. Отречение от византизма для России – это не «вступление в Европу», а выпадение из неё, уничтожение того фактора, который компенсирует стадиальное отставание нашей цивилизации от цивилизации западного ядра. Наше место в Европе, наша претензия на культурное равноправие в Европе, обеспечивается именно тем фактом, что наша цивилизация восходит к античному источнику через другие, в чем-то даже более аутентичные каналы, чем цивилизация Запада. В нашем культурном коде есть участки, на которых мы можем не заимствовать у Запада и не догонять его, а просто спокойно продолжать собственное развитие.

Даже исчезнувшая и полузабытая Византия – это те «нули», через которые наша русская «единица» имеет совсем другой культурный и цивилизационный номинал.

Что читать о Византии

images

Прежде всего заметим, что один из пользователей Рутрекера сделал совершенно уникальную подборку из 550 книг по истории Византии – источников и исторических трудов на множестве языков. Этого чтения может хватить на несколько лет.

Также благодаря торрентам доступна подборка отечественного «Византийского временника». Дореволюционной серии (1-23) и Советско-российской серии (1-65).

Доступен читателям и полный архив уникального издания по византийской археологии и искусству Seminarium Condacovianum.

Знатокам греческого и латыни может пригодиться полная подборка знаменитой «Патрологии Миня» не все тома которой и по сей день заменены более новыми изданиями святых отцов. А владеющим английским – влиятельнейший византиноведческий журнал «The Dumbarton Oaks Papers».

С чего начать

7767223_w640_h640_1003200293

Джон Норвич. История Византии. – самое простое и общедоступное благодаря многочисленным переизданиям введение в византийскую историю, написанное британским историком-популяризатором. Несмотря на отдельные ироничные эскапады, Норвич пишет о Византии очень уважительно, благожелательно и с симпатией.

Г.Г. Литаврин. Как жили византийцы. СПб. Алетейя. 2006 – сжатый популярный очерк общества, культуры и повседневной жизни Византии, написанный крупнейшим современным отечественным специалистом.

Сергей Иванов. В поисках Константинополя. Путеводитель по византийскому Стамбулу и окрестностям. М., Вокруг Света, 2011 – незаменимый для каждого, кто захочет свериться с местностью и увидеть Полис путеводитель, вычленяющий из современного Стамбула остатки Византии и подробно рассказывающий о них.

Юным читателям можно порекомендовать серию информативных и прекрасно изданых и иллюстрированных книг В.Н. Шиканова, посвященных военной истории Византии:
Византия — щит Европы. Арабо-византийские войны VII-XI вв. СПб, Шатон, 2004
Византия. Орел и лев: Болгаро-византийские войны VII-XIV вв. СПб. Шатон, 2006
Византия. Римская мечта: Западные войны Византии VI-XIV вв. СПб. Рейтар, 2008
Византия. Гроза над Дунаем: Северные войны Византии V-XIV вв. СПб.Рейтар, 2009
Византия. Из варяг в греки: Русско-византийские войны IX-XII вв. СПб. Рейтар, 2010
Византия. Последние рубежи: Турецко-византийские войны XI-XV вв. СПб. Рейтар, 2011
Византия. Война в наследство: Ирано-византийские войны V — VII вв. СПб., Рейтар, 2012

А.А. Васильев. История Византийской империи. Время до Крестовых походов. СПб., Алетейя, 1998
А.А. Васильев. История Византийской империи. От начала Крестовых походов до падения Константинополя. СПб. Алетейя, 2013 – лучшее научное введение в византийскую историю, составленное русским ученым-эмигрантом для американских студентов на основании своих лекций русским студентам накануне революции. Очень легкое, ясное, удобное, фактологически насыщенное.

Шарль Диль. Основные проблемы византийской истории. М., 1947 – крупнейший французский византинист кратко характеризует основные черты византийской цивилизаци.

Г.Г. Острогорский. История византийского государства. М., Сибирская благозвонница, 2011 – самый популярный среди историков, считаемый почти образцовым очерк политической истории Византии, составленный одним из крупнейших византинистов ХХ века – жившим в Сербии русским-ученым эмигрантом прошедшим основательную немецкую и французскую школу.

[Большинство общих историй Византии, написанных одним автором, написаны именно русскими. Следует отметить трехтомную «Историю Византии» Ю.А. Кулаковского, доведенную до VIII века и монументальную «Историю Византийской империи» Ф.И. Успенского. Однако ни одну из них нельзя рекомендовать для первоначального чтения из-за чрезмерной перегруженности подробностями, некоторой архаичности материала и научных подходов, отягощаемой у Успенского еще и крайней тяжеловесностью стиля. Заслуживает упоминания также пятитомная «История Византийских императоров» А.А. Величко – подробнейшая характеристика правления каждого из василевсов].

Византийские историки и писатели

10116303

Евсевий Кесарийский. Церковная история
Евсевий Кесарийский. Жизнь Константина – история Христианской Церкви в I-III веках — введение в историю Византии и жизнеописание равноапостольного Константина Великого.

Сократ Схоластик. Церковная история. М., РОССПЭН, 1996 – яркая характеристика истории Христианской Церкви в IV веке и, прежде всего, арианских споров.

 Аммиан Марцеллин. Римская история – выдающийся историк-язычник о событиях второй половины IV века, в частности – царствовании Юлиана Отступника.

Евагрий Схоластик. Церковная история. СПб, издательство Олега Абышко, 2006 – подробнейшая история Империи и Церкви главным содержанием которой является борьба Православия и монофизитства.

Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950
Прокопий Кесарийский. Война с готами. О Постройках. М., Арктос — Вика-пресс, 1996
Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. СПб., Алетейя, 2013 – выдающийся историк царствования Юстиниана и его войн, придворный летописец полководца Велизария, оборачивающийся неожиданной стороной в «Тайной истории», где обрушивает на читателя под видом сокрытой правды массу недостоверных сплетен.

Агафий Миринейский. О царствовании Юстиниана. М., Арктос, 1996 – продолжение истории Прикопия до конца царствования Юстиниана

Феофилакт Симокатта. История. М., Арктос, 1996 – история после Юстиниана

Никифор, патриарх Константинопольский. Краткая история – важнейший источник по истории VII-VIII вв.

Феофан Исповедник. Хронография – важнейший источник по истории иконоборчества, чья ценность для нашего читателя во многом ослабляется отсутствием нормального научного перевода и сбитой хронологией имеющегося перевода.

Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей. «Литературные памятники» — М., 1992 – заключительный период иконоборчества и начало Македонской династии

Иоанн Камениата. Взятие Фессалоники – интереснейший рассказ о взятии Фессалоники  арабами в 904 г.

Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., Наука, 1989 – интереснейший трактат императора-энциклопедиста об устройстве Империи и положении соседей в его эпоху.

Лев Диакон. История. М., Наука, 1988 – правление Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия, включая войны с князем Святославом.

Михаил Пселл. Хронография. М., Наука, 1978блестящий по форме труд – поисание смутного времени Византии в XI веке, одним из архитекторов которого был сам автор – царедворец, ритори и философ.

Кекавмен. Советы и рассказы. СПб., Алетейя, 2003 – увлекательные советы опытнейшего византийского полководца о том как делать карьеру при дворе, воевать и просто жить.

Никифор Вриенний. Исторические записки. зять Алексия Комнина, муж Анны Комниной составил историю периода перехода власти к Алексию.

Анна Комнина. Алексиада. М., Наука, 1965– дочь Алексия Комнина, продолжив труд своего мужа, создала увлекательнейшее и, возможно, величайшее произведение византийской историографии, подробно описав все аспекты царствования отца – битвы, дипломатию, богословские споры, заговоры, портреты участников событий, Первый крестовый поход. Если выбирать из византийской историографии что-то одно, то это, конечно, «Алексиада».

Иоанн Киннам. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комниновхарактеристика правления двух выдающихся представителей династии Комнинов.

Никита Хониат. Историявеликий византийский историк, блистательный писатель и стилист с описанием истории XII века, начиная с Иоанна Комнина, авантюр Андроника, ослабления государства при династии Ангелов и взятия Константинополя крестоносцами.

Георгий Акрополит. История. СПб, Алетейя, 2005 – история Никейской империи и отвоевания византийских земель у латинян.

Георгий Пахимер. История о Михаиле и Андронике Палеологах. – царствование первых императоров Палеологов.

Никифор Григора. Римская история. СПб., Своё издательство, 2013 – труд крупного историка и еретика-антипаламита по истории Византии от 1204 года по середину XIV века.

Георгий Сфрандизи. Хроника – история падения Константинополя и сопутствующих событий

Византийское государство

7096025_Vizantijskoe_Sodruzhestvo_Nacij_SHest_vizantijskih_portretov

В.Е. Вальденберг. Государственное устройство Византии до конца VII века. СПб, 2007 – сжатый, но очень важный для понимания византийской государственности очерк

Эдвард Люттвак. Стратегия византийской империи. М., Университет Дмитрия Пожарского, 2010 – в целом удачный опыт американского специалиста по стратгии и военному планированию охарактеризовать основы византийской военной стратегии и дипломатии, базировавшейся на балансировании и разобщении врагов.

Дмитрий Оболенский. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. М., Ладомир, 2012 – очерк взаимоотношений Византии со своим ближайшим окружением – православными народами, прежде всего – славянами, описание «Византии за пределами Византии».

И.П. Медведев. Правовая культура Визатийской Империи. СПб, Алетейя, 2001 – характеристика византийского права, юридической системы и юридической практики

А.А. Чекалова. Константинополь в VI веке. Восстание Ника. СПб, Алетейя, 1997 – характристика византийского общества сквозь призму массового восстания «Ника», едва не приведшего к свержению Юстиниана.

Шарль Диль. Император Юстиниан и византийская цивилизация в VI веке. Минск, 2010 – характеристика величайшего из византийских императоров и византийской цивилизации его времени.

Н. Попов. Император Лев VI Мудрый и его царствование в церковно-историческом отношении. М., 2008 — исследование церковно-государственных отношений и конфликта императора с патриархом Николаем Мистиком по вопросу о четвертом браке.

Н. А. Скабалланович. Византийское государство и Церковь в XI веке. От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина. тт. 1-2. СПб. Издательство Олега Абышко. 2004 — подробнейшее описание устройства Византийской Империи и функционирования государства. Темы Церкви, вопреки названию, этот труд практически не касается.

А. П. Каждан. Два дня из жизни Константинополя. СПб., Алетейя, 2002 – характеристика византийской цивилизации эпохи Комнинов сквозь призму правления Андроника Комнина и восстания против него.

Стивен Рансимен. Падение Константинополя в 1453 году. М., Наука, 1983 – описание трагической гибели Константинополя и Византийской Империи.

Византийская Церковь

picture

 А.В. Карташев. Вселенские соборы. (много изданий) – увлекательно написанный, хотя и чрезвычайно пристрастный очерк истории Церкви в период формулировки догматов и преодоления великих ересей.

Прот. Георгий Флоровский. Восточные Отцы IV века. Византийские Отцы V-VIII вв. – до сих пор остающиеся непревзойденными характеристики личности и учения величайших православных богословов эпохи расцвета патристики.

Протопресвитер Иоанн Мейендорф. Единство империи и разделения христиан. Церковь в 450-680 гг. М., ПСТГУ, 2012 – насыщенный комплексный очерк всех сторон церковной истории этого периода.

Аристидис Пападакис, прот. Иоанн Мейендорф. Христианский Восток и возвышение папства. Церковь в 1071-1453 гг. М., ПСТГУ, 2010 – как и предыдущая работа – комплексный очерк церковной истории периода

Г. И. Беневич. А.С. Бирюков. Антология восточно-христианской богословской мысли. тт. 1-2. СПб. РХГИ, 2009 – собрание наиболее характерных для истории богословской мысли текстов православных авторов и еретиков, характеризующее развитие византийского богословия.

И.И. Соколов. Лекции по истории Греко-Восточной Церкви. тт. 1-2. СПб., Издательство Олега Абышко, 2005 – общая характеристика истории византийской Церкви и, прежде всего, истории богословия и просвещения крупным русским византинистом.

И.И. Соколов. Состояние монашества в Византийской Церкви с середины IХ до начала XIII века (842-1204) СПб., Издательство Олега Абышко, 2003  – интересный очерк византийского монашества в эпоху наибольшего расцвета Византии.

Византийская культура и цивилизация

5131

Культура Византии. Т. I. IV – первая половина VII в. М., 1984; Т. II. Вторая половина VII – XII в. М., 1989; Т. III. XIII – первая половина XV вв. М., 1991 – наиболее значительное достижение советской византинистики – подробная, насыщенная и весьма интересная характеристика основных аспектов византийской культуры.

С. С. Аверинцев. Поэтика ранневизантийской литературы. М., Наука, 1977 – глубоко и увлекательно написанное введение в мировоззрение и основные категории византийской культуры.

Андре Гийу. Византийская цивилизация. Екатеринбург, 2005 – представитель школы «Анналов» предпринимает попытку охарактеризовать византийскую цивилизацию как целостный социальный и культурный комплекс.

А.П. Каждан. История византийской литературы (650-850 гг.) СПб, Алетейя, 2002
А.П. Каждан. История византийской литературы (850-1000 гг.) СПб, Алетейя, 2012  – уникальный по увлекательности и глубине труд советского, а затем американского византиниста. Дальнейшие тома не были написаны из-за кончины автора.

Памятники византийской литературы IV-IX веков /Фрейберг Л.А. (отв.ред.) М., Наука, 1968
Памятники византийской литературы IX-XIV веков /Фрейберг Л.А. (отв.ред.) М., Наука, 1969 — двухтомная антология переводов отрывков всех наиболее значительных произведений византийской литератур, дающая возможность составить самое общее о них представление.

В.Д. Лихачева. Искусство Византии IV-XV вв. Ленинград, Искусство, 1986 – краткое и ёмкое введение в византийское искусство.

В.В. Бычков. Малая история византийской эстетики. Киев, Путь к истине, 1991 – введение в основные философские категории и эстетические теории Византии.

А. М. Лидов. Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре. М., «Дизайн. Информация. Картография», 2009 – характеристика византийской культуры и религиозной жизни сквозь призму теории, изучающей творческое создание сакральных пространств.

Византийская политическая и философская мысль и образованность

1002293235

В.Е. Вальденберг. История византийской политической литературы в связи с историей философских течений и законодательства. СПб, Дмитрий Буланин, 2008 – подробная характеристика направлений византийской политической мысли одним из крупнейших русских ученых-византинистов.

Ж. Дагрон. Император и священник. Этюд о византийском «цезарепапизме». СПб, филологический факультет, 2010 разгром мифа о «византийском цезарепапизме» и анализ подлинного символического и реального места и полномочий византийских императоров в государстве и Церкви.

В.М. Лурье. История византийской философии. Формативный период. СПб., 2006 – вызывающий много споров и критики, но, тем не менее, прекрасно вводящий в проблематику византийской философии очерк.

Поль Лемерль. Первый византийский гуманизм. Замечания и заметки об образовании и культуре в Византии от начала до Х века. СПб., Своё издательство, 2012 – всесторонний анализ технологической и содержательной стороны византийского интеллектуализма от начала, через «темные века» и до возрождения и энциклопедизма при Фотии и Константине Багрянородном.

Оксфордские издания на английском языке

th_1148412

The Oxford Handbook of Byzantine studies / Ed. by E. Jeffreys with J. Haldon, R. Cormack. — New York: Oxford University Press, 2008 — лучшее введение в круг всех византиноведческих дисциплин, характеризующее новейшее состояние изучения всех аспектов византийской цивилизации. В переводе на русский есть вводная глава.

The Oxford Dictionary of Byzantium / Ed. by Dr. Alexander Kazhdan, — New York: Oxford University Pres, 1991 — один из шедевров мировой византинистики, в словаре имеется более 5000 статей, охватывающих всю историю Византии. Издание содержит биографии выдающихся политических и литературных деятелей, подробные статьи на религиозные, социальные, культурные, юридические и политические темы. Культурные темы включают музыку, и искусство. Также раскрыты вопросы по военному искусству, демографии, образованию, сельскому хозяйству, торговле, науке, философии и медицине. Наличие книги на торрентах исключительно приятно.

The Oxford History of Byzantium / Ed. by Cyril Mango — New York: Oxford University Pres, 2002 — лаконично и непритязательно, но современно и на должном научном уровне очерк истории Византии. Обратите внимание, что Амазон дает возможность залезть книжке вовнутрь.

Код вставки в блог

Копировать код
Поделиться:


Вы можете поддержать проекты Егора Холмогорова — сайт «100 книг», Атомный Православный Подкаст, канал на ютубе оформив подписку на сайте Патреон:

www.patreon.com/100knig

Подписка начинается от 1$ - а более щедрым патронам мы еще и раздаем мои книжки, когда они выходят.

Так же вы можете сделать прямое разовое пожертвование на карту

4276 3800 5886 3064

или Яндекс-кошелек (Ю-money)

41001239154037

Спасибо вам за вашу поддержку, этот сайт жив только благодаря ей.

Как еще можно помочь сайту