Хью Томас. Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

Хью Томас. Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.  [пер. с англ. И. Полоцка]. — Москва : Центрполиграф, 2003. — 571, [2] с., [8] л. ил. : карт.; 21 см.; ISBN 5-9524-0341-7

Я всегда интересовался гражданской войной в Испании, поскольку это был единственный в истории пример, когда консервативные христиансе-националисты выиграли в открытую войну у коммуно-анархо-атеистов и сумели отменить «неизбежный ход истории». Меня всегда привлекал образ генерала Франко, как незаурядного стратега и политика сумевшего создать жизнеспособную государственность, не сдаться Третьему Рейху, несмотря на зависимость от него, и мощно модернизировать свою страну, восстановив в ней монархию. К сожалению сделать так, чтобы консервативная удержалась после его смерти, даже он не мог.

Надругательство над прахом побудило меня еще раз обратиться к сюжету. Сперва я начал читать Энтони Бивора, однако уже через полсотни страниц пришла тошнота. Изнасиловавший миллионы немок мачо настолько откровенно ненавидит националистов и «клерикалов», настолько откровенно переходит на обвинение жертвы — мол сожгли церкви, убили монахов, и поделом, и при этом настолько поверхностен в описаниях событий, ничем не подтверждая свою репутацию крупного военного историка, что тратить время жизни на чтение этой макулатуры не было смысла.

Поэтому я обратился к классике, работе Хью Томаса, англичанина старшего поколения, который еще не опутан такой жесткой сеткой политкорректности. Томас хотя бы стремится держать баланс. Не то, чтобы он симпатизирует Франко и националистам, напротив, он старается везде показать их жестокости, но он не скрывает жестокостей красных, и те столь выразительны, что отношение складывается само собой. Томас не скрывает таких вещей, как членство республиканцев в масонских структурах и вообще значимый масонский аспект в их революции, дает ясно понять гомосексуальность президента Асаньи, полное организационное ничтожество Ларго Кабальеро, маньякальность некоторых деятелей интербригад.

С другой стороны автор, как минимум, ценит человеческие качества таких героев националистов как Примо Де Ривера младший, полковник Москардо или генерал Кейпо Де Льяно, который, выиграл для националистов пропагандистскую войну и проводил в Севилье политику сочетания репрессий и социального государства. Очень ярко показана деятельность Франко по консолидации своего политического режима так, чтобы карлисты, католики, фашисты и просто правые не тянули в разные стороны.

Из книги становится понятно, что страна сама не понимала своего счастья, не ценя мягкого авторитаризма Примо де Риверы старшего. Его отстранение от власти стало корнем всех ужасов. Это вообще общий принцип — мягкий авторитаризм нельзя трогать никогда, потому что любой политический процесс, который наступит за его ликвидацией, будет бесконечно хуже и кровавей.

Республиканцы, захватившие власть над страной, были кровавыми ублюдками с безумной авантюристической политикой, пронизанной только одним — ненавистью к Католической Церкви. Градус их террора повышался и повышался, так что не свергать их просто не было никакой возможности.

Точкой невозврата стало демонстративное убийство красными Кальво Сотело, политика-монархиста, прекрасного финансиста и управленца, категорического критика леваков, вождя оппозиции. Руководство республиканцев санкционировало арест Кальво без всякой вины, в качестве заложника, а это, в свою очередь, автоматически вело к его убийству. Собственно в этот момент республиканцы стали бандой разбойников и любой мятеж против них был абсолютно оправдан.

Томас совершенно беспощадно рисует картину чудовищного красного террора, развернутого не только против монархистов и буржуазии, но и, прежде всего, против Церкви. Его картины удивительно сходны с картинами красного террора против Церкви в России, и не оставляют сомнения, что речь идет о натуральном бесновании.

«Приходский священник в Навальморалесе сказал арестовавшим его милиционерам: «Я готов пострадать за Христа». «О, это мы тебе устроим, — ответили они. — Ты умрёшь точно как Христос». Связав, они подвергли священника безжалостному бичеванию. Затем привязали ему к спине бревно, напоили уксусом и увенчали терновым венцом. «Богохульствуй, и мы простим тебя», — сказал главарь милиционеров. «Это я прощаю и благословляю вас», — ответил священник. Некоторые хотели гвоздями распять его на кресте, но в конце концов просто пристрелили.

Епископов Кадиса и Алмерии заставили вымыть палубу тюремного судна, стоявшего рядом с Малагой, после чего их расстреляли. Епископа Сьюдад-Реаля убили, когда он работал над книгой по истории Толедо. После его смерти была уничтожена картотека из 1200 карточек. Монахиня была убита, отказавшись выйти замуж за одного из милиционеров, которые захватили её монастырь Нуэстра-Сеньор-дель-Ампаро в Мадриде. Случалось, что монахинь перед расстрелом насиловали. Труп священника бросили на мадридской улице Салле-Мария-де-Молина с плакатом на шее: «Я иезуит». В Сернере монаху в уши забивали чётки, пока не продырявили барабанные перепонки. Имеются достоверные данные, что нескольких священников сожгли живьём. В Сьемпосуэлос дона Антонио Диаса де Мораля кинули на арену с быками, которые затоптали его до беспамятства. Потом ему отрезали ухо, подражая обычаю, когда у быка отрезают ухо, чтобы наградить матадора».

Томас систематично рассказывает обо всех случаях массовых расправ над политзаключенными в республиканских тюрьмах, так что никакого иного определения кроме как «кровавый режим» в отношении республиканцев у читателя не остается.

Описание самого военного хода гражданской войны поразительно тем, насколько, оказывается, ничтожны были в военном смысле республиканцы. Несмотря на то, что у них было какое-то количество офицеров и генералов, много красных энтузиастов, определенная военно-техническая подпитка от СССР, республиканцы все время проигрывали, их планы никогда не удавались. Их единственный успех — сражение при Гвадалахаре, был не столько их успехом, сколько неудачей итальянского экспедиционного корпуса. В целом же стратегия националистов была продуманной — взятие Малаги, ликвидация баскского анклава на севере, давление на Мадрид, так что возможности и смысл республиканского сопротивления постепенно исчерпывались, а республика дискредитировала сама себя, в чем ей успешно помогали ребята из НКВД, развернувшие террор против своих же — ПОУМ, анархистов и прочих.

В книге невозможно не почувствовать контраста между кровавым бардаком на красной стороне и неуклонным строительством государства, которое знает чего хочет, на белой. И, в этом смысле, урок франкизма в годы войны — это отличный урок для любых консервативных националистов. Причем имеющий отношение не только к прошлому, но и к будущему. Россия вполне может оказаться в ситуации, когда у власти окажутся радикалы, а национализм окажется достаточно массовым мировидением русского среднего слоя, военных и т.д., поскольку сдвинется сам политический спектр и банальности типа «государство должно быть суверенным» «детей неплохо бы крестить», «есть только два гендера», окажутся для нового левацкого режима «фашизмом». И тогда массовое националистическое сопротивление такому левацкому режиму может оказаться вполне реальным, просто огромную массу националистов будут составлять недавние путинисты.

Конечно в гражданской войне в Испании большую роль играл внешний фактор. Франко умел привлекать политические инвестиции. Скажем его бесплатно снабжали нефтью техасские нефтяники, просто чтобы защитить свои испанские владения. Он очень умело торговался с Германией и Италией, не допуская чрезмерного их контроля над националистической Испанией и превращения её в сателлита. Напротив, сторона сочувствовавшая республиканцам, была крайне плохо организована — политические туристы в интербригадах, приезжавшие в основном чтобы писать в окопе стихи, — Сталин, который никогда не относился к этой истории по настоящему всерьез и предпочел получить деньги за поставки кэшем, вывезя в СССР весь испанский золотой запас (хвалю за прагматизм), французы, которые не могли решиться помочь республике без поддержки англичан и англичане, которым республиканцы нравились «не очень» (и совершенно справедливо.

В общем поскольку книга написана не в оптике «все хорошие люди антифашисты, а все плохие — фашисты», то она очень насыщена материалом, достаточно объективна и необычайно увлекательна.

Цитата.

Убийство Кальво Сотело

Вечером того же дня в девять часов лейтенант гражданской гвардии Хосе Кастильо возвращался домой после службы. Жил он в центре Мадрида. В начале года именно он убил маркиза Эредиа, фалангиста и двоюродного брата Хосе Антонио, когда во время похорон члена гражданской гвардии, который, в свою очередь, был убит на параде в честь пятой годовщины республики, начались беспорядки. С того времени фаланга сделала Кастильо объектом своей мести. В июне он женился. В канун свадьбы его жена получила письмо с вопросом, почему она выходит замуж за человека, который «скоро станет трупом». 12 июля было жарким воскресеньем мадридского лета – чиновники и дипломаты уже начали оставлять столицу, перебираясь в Сан-Себастьян. Когда Кастильо подошел к дому, в него разрядили револьверы четыре человека, которые быстро затерялись на узких переполненных улочках6.

Он был вторым из офицеров гвардии, убитым в последние месяцы, – месяц тому назад фалангистами был застрелен капитан Фараудо, инструктор, когда прогуливался со своей женой по Гран-Виа. Когда известие о гибели Кастильо достигло штаб-квартиры гвардии, расположенной в казармах Понтехос рядом с министерством внутренних дел на Пуэрта-дель-Соль, оно вызвало взрыв ярости. Новость быстро распространилась, и на улице перед домом Кастильо собралась разгневанная и бурно жестикулирующая толпа. Разгорелись страсти, раздавались крики о мести. Кто-то предложил прямо на улицах расправляться с редкими компаниями фалангистов или сеньоров, и часть коллег покойного с угрожающими намерениями двинулась на улицы. И в этот момент раздалось неглупое предложение, что мстить надо не столько рядовым участникам, сколько лидерам правых.

Предложение это поступило не от члена корпуса гражданской гвардии, а от капитана Конде, убежденного приверженца левых. Он был уволен из армии за свое участие в мятеже 1934 года и лишь недавно восстановлен в звании правительством Касареса Кироги, у которого, как говорили, капитан был специальным агентом. Историки-националисты обвиняют Касареса Кирогу, его шефа полиции и капитана Конде в том, что они составили заговор с целью убийства Кальво Со-тело еще до известных дебатов 16 июня, когда лидер монархистов прямо сообщил премьер-министру, что тот угрожает его жизни. 11 июля в адрес Пассионарии было выдвинуто прямое обвинение в угрозе убить Сотело7. Говорят, что один из двух офицеров полиции, охранявших Кальво Сотело как депутата кортесов, рассказал другу Кальво, что его начальник отдал приказ не препятствовать попыткам убийства Сотело, а если покушение произойдет в сельской местности, то и помочь убийцам. Охрана сразу же была заменена на тех, кому Сотело мог доверять. Впрочем, Молес, министр внутренних дел в правительстве Кироги, в дальнейшем подчеркнуто не уделял внимания этому делу. В конечном итоге Молес был обвинен в том, что в «ночь длинных ножей» позвонил Касаресу Кироге, который находился на балу в бразильском посольстве, и попросил согласия премьер-министра на убийство его главного парламентского оппонента. Эти обвинения, которые к тому же были опубликованы много лет спустя, не кажутся правдоподобными. Похоже, правда о том, что произошло, именно такова, какой ее и видели в ту ночь: капитан Конде предложил вместо всеобщих уличных боев с врагами арестовать Кальво Сотело и, наверное, Хиля Роблеса. Они, как и Хосе Антонио, будут заложниками хорошего поведения правых – включая и военных заговорщиков. Премьер-министр мог дать свое согласие на такое предложение. В этом нет сомнений. Вскоре после полуночи из казарм Понтехос выехали броневик и туристский автомобиль. В броневике были капитан Кондес, два члена Союза коммунистическо-социалистической молодежи, пулеметчик Викториано Куэнка, когда-то служивший телохранителем генерала Мачадо на Кубе, студент-медик, в то время лечивший Куэнку от гонореи, а также несколько штурмовиков. В машине находились два капитана и три лейтенанта. Броневик направился к дому Кальво Сотело, а автомобиль – к Хилю Роблесу8.

Глава по крайней мере первого из этих маршрутов позаботился, чтобы его жертва была не просто арестована, а убита при задержании. Эти меры были внушены капитану Конде – если не он сам их придумал – кем-то из членов молодежного объединения социалистов и коммунистов. Конде и сам причислял себя к нему. Вполне возможно, что такое предложение было высказано во время специального инструктажа от имени Испанской коммунистической партии – ее устраивал этот взрыв народного возмущения, который должен был привести к решительным переменам.

События развивались. Примерно в три часа утра понедельника 13 июля ночной дежурный у парадных дверей дома Кальво Сотело в шикарном и современном районе Мадрида позволил Конде, Куэнке и штурмовикам подняться наверх к квартире своей жертвы. Кальво Сотело подняли с постели и заставили вместе с ночными гостями отправиться в штаб-квартиру полиции, хотя Сотело и пользовался депутатской неприкосновенностью. Штурмовики уже обрезали телефонный шнур, чтобы жертва не могла ни сообщить о незаконном аресте, ни позвать на помощь. К своему удовлетворению, Кальво Сотело убедился, что документы капитана Конде говорят о нем как об офицере гражданской гвардии. Поэтому он спокойно, хотя и не без некоторых опасений, расстался с семьей, пообещав тут же позвонить, как только выяснится, что от него хотят. «Если, – добавил он, – эти господа не вышибут мне мозги». Броневик сорвался с места со скоростью 70 миль в час. Все его пассажиры молчали. Когда они отъехали от дома на четверть мили, Куэнка, сидевший сразу же за политиком, всадил ему в затылок две пули. Тот умер мгновенно, хотя его тело продолжало оставаться в прежнем положении, зажатое с двух сторон штурмовиками. По-прежнему никто не проронил ни слова. Вскоре броневик встретился с машиной, где сидели капитаны и лейтенанты; им не удалось найти Хиля Роблеса, который на уик-энд уехал в Биарриц. Конде и его люди направились на Восточное кладбище, где передали могильщику тело Кальво Сотело, сказав, что это какой-то мертвый сеньор, которого они нашли на улице, и что все документы по этому поводу будут доставлены утром. Могильщик не счел в происшедшем ничего необычного, и труп Кальво Сотело был опознан только к полудню следующего дня.

Код вставки в блог

Копировать код
Поделиться:


Вы можете поддержать проекты Егора Холмогорова — сайт «100 книг», Атомный Православный Подкаст, канал на ютубе оформив подписку на сайте Патреон:

www.patreon.com/100knig

Подписка начинается от 1$ - а более щедрым патронам мы еще и раздаем мои книжки, когда они выходят.

Так же вы можете сделать прямое разовое пожертвование на карту

4276 3800 5886 3064

или Яндекс-кошелек (Ю-money)

41001239154037

Спасибо вам за вашу поддержку, этот сайт жив только благодаря ей.

Как еще можно помочь сайту